Черное копье

Возражений не было. Ночь шла к рассвету – а они остервенело рубили росший кое-где на склонах холма кустарник, чтобы связать из веток достаточно вьючных носилок для раненых, благо лошадей хватало с избытком. И солнцу оставалось ещё долго отдыхать глубоко под корнями Арды, когда они двинулись в путь.

Во главе скорбного шествия ехал Атлис. Он с трудом держался в седле и время от времени тихо шипел от боли и гнева. За ним на носилках, укреплённых между парой вьючных коней, везли раненых; по бокам ехали Фолко и Торин, замыкали шествие Амрод и Беарнас. Они углубились уже довольно далеко в болота, когда хоббит внезапно насторожился, словно почуявшая след охотничья ищейка. Он не мог ошибиться – знакомое чувство, чувство того, что Вождь где-то рядом и пристально наблюдает за ними, появилось внезапно, продлилось несколько мгновений и исчезло, точно перестал дуть холодный ветер. На самой грани слуха хоббит уловил еле различимое чмоканье и хлюпанье где-то позади них – и всё стихло.

Фолко беззвучно соскользнул с седла и сразу погрузился по пояс. Ледяная жижа потекла в сапоги – не слишком приятно, но придётся потерпеть. Тут же раздался негромкий всплеск – примеру Фолко последовал ничего не почувствовавший, но всецело доверявший хоббиту Торин.

Эльфы и бровью не повели, когда две согнутые в три погибели фигуры проползли мимо них назад, к дол-гулдурскому холму. Напротив, они продолжали довольно-таки громкую беседу, стараясь создать впечатление, что отряд в полном составе продолжает идти, куда шёл, и ни у кого из его членов не возникло даже мысли повернуть назад.

Хоббит и гном вдвоём, как в самые первые дни их кажущегося бесконечным странствия, ползли по болоту к развалинам замка. Ползли молча, зло обрывая цепляющиеся за мокрую одежду стебли; ползли тяжело, сквозь зубы дыша сырым, плотным, насыщенным испарениями стынущих болот воздухом, утирая мокрые лбы рукавами, держа наготове оружие. Хоббит держал высоко над головой свой лук и колчан.

В голову лезли какие-то бессвязные обрывки мыслей; ни к селу ни к городу вдруг вспомнилась Хоббитания, пылающий камин в общем зале, песни, танцы, шуточки, улыбки Милисенты… Бред какой-то. Хоббит гнал это прочь – нелепые мысли упорно возвращались. И среди них вдруг мелькнула одна совсем из другого ряда – он вспомнил своё видение по пути в Арнор, видение, что не раз ставило его в тупик: две тёмные фигурки посреди туманного моря, на краю громадного холма с руинами на вершине, и человек в чёрном, спокойно стоящий над небольшим костром. «Похоже, оно начинает сбываться…» – устало подумал Фолко. У него уже не осталось сил удивляться. Он шёл вперёд точно неживой, мало-помалу забывая обо всём, и даже вспыхнувшие было воспоминания о мирной и счастливой хоббитанской жизни начинали блекнуть и уплывать куда-то в темноту.

Болото мельчало, впереди смутно вырисовывался холм.

Олмера он ощутил внезапно и безошибочно. Там, за сенью сырых завес, горел живой огонь – совсем как в его видении-сне. Крохотный живой костерок, но возле него стоял – или стояло? стояла? – Сила, с которой давно уже не приходилось иметь дела ни одному Смертному. Даже перед Эовейн и Мериадоком на Пелленорских полях она была иной. Фолко не мог дать ей определения. Впрочем, он и не пытался. Сейчас его интересовало только одно – снял ли его противник доспехи или хотя бы шлем?!

Из туманных волн вынырнули двое, мокрые, грязные, потные. Перед ними вверх уходил довольно-таки крутой склон холма. Там, впереди, горел огонь, возле которого стоял Олмер, а рядом должен был смирно пастись конь Короля-без-Королевства. Так должно было быть. Так было. Всеобщая связь, волшебным образом появлявшиеся у хоббита видения событий, которые могут произойти в будущем… Что за ними? А впрочем, важно ли это? Болото кончается, огонь горит… теперь тихо, очень тихо, вверх по склону, стрела на тетиве, запасная в зубах, меч, клинок Отрины, метательные ножи, все наготове… И нечего думать о тайнах, что окутывают всю эту историю. «Стреляй первым!»

Пальцы коснулись края обрушенной стены. Теперь осторожно подтянуться… приподняться… выглянуть.

Да, здесь всё было так, как в памятном сне. Горел небольшой костёр; чуть слышно хрумкал чем-то вороной Олмера; и сам Олмер, в тёмном плаще, без шлема и доспехов, стоял перед хоббитом как на ладони. В тот миг, когда край головы хоббита показался в проломе, плечи Вождя едва заметно вздрогнули – или это только показалось Торину?

Слова заледенели у гнома на языке.

– Стреляй! – Ему показалось, что он крикнул, а на самом деле едва слышно прохрипел.

Фолко впервые видел руки Олмера без перчаток. Сколько он помнил, Вождь никогда не снимал их – чёрных, гладких, обтягивающих, словно вторая кожа, но вот пришло время и для них.