Черное копье

Утром – если можно было назвать утром еле-еле пробившиеся сквозь необычайно плотную завесу угольно-чёрных туч солнечные лучи, когда друзья спустились вниз в город, их ждала ещё одна неожиданная встреча.

В одном из окон ближайшего нарядного строения, большей частью пустых и тёмных, очень уютно и совсем по-мирному мерцал огонёк масляной лампадки. Странное наитие потянуло хоббита зайти.

За длинным столом над раскрытой книгой сидел старик и что-то писал. Он обернулся на лёгкий скрип двери.

– Теофраст!

– Великие звёзды! – всплеснул руками старый хронист, вглядевшись и узнав гостей. – Вот уж воистину удивительные прихоти у всемогущей Судьбы!

– Я дописываю последние страницы последней своей книги, – говорил друзьям старый хронист. – Повесть о гибели Арнора и Гондора. Как жаль, что она только в одном экземпляре! Но я всё равно пишу. Сейчас вы подниметесь к своим местам, а я стану заносить на страницы этой книги всё то, что вы рассказали мне. Я уже описал падение Аннуминаса, которое видел сам и чудом при этом спасся. И ещё я закончил одну работу…

Он покопался в груде листков.

– Невысоклик Фолко! – торжественно обратился старик к хоббиту. – В своё время ты подарил мне великое счастье, дав прочесть Красную Книгу. Я не хочу остаться в долгу. Всё то время, пока вы странствовали, я приводил в порядок известное мне об этом человеке – Олмере из Дэйла. Сейчас это не имеет никакого значения для битвы, но если вам на роду написано уцелеть, то я бы хотел, чтобы вы сохранили эту книгу правды о величайшем завоевателе нашей эпохи. И если он и впрямь сколотит небывалую в истории империю – пусть те, кто, быть может, восстанет против его тирании, прочтут о том, кем он был на самом деле. А конец ты допишешь сам. Если это не удастся сделать мне…

– А где же Сатти, ваша помощница? – вспомнил юную девушку хоббит.

Лицо хрониста исказило острое горе.

– Она ушла… – с трудом проговорил он. – Когда Аннуминас пал, она ушла с отрядом этих разбойников – ушла к Олмеру… Не праздно, видать, она на него поглядывала… Насилу я успел книги в подпол покидать да плитой закрыть. Надеюсь, огню до них не добраться, – спешил свернуть с мучительной для него темы хронист.

«Что же будет теперь с нами, со всем Западом? – не зная сна, ворочался на неказистой своей постели хоббит. – Неужели конец? Похоже, ох как похоже… Где теперь обороняться? Где ещё один рубеж? Нет, Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, не обманывай себя. Запада нет боле, и эти стены – последние. Иных тебе уже не защищать. – Горечь щемила сердце, он глухо застонал, вспомнив, как близок от него был Олмер. – Всё, что требовалось, – метнуть нож! Никуда бы он не успел уклониться. Сила эта, что от молнии браслета его спасла, – вряд ли она его от самого обыкновенного ножичка бы сохранила. Она такие небось и не чуяла вовсе. Санделло, конечно, проткнул бы мне тогда шею – но какая разница? Если враги ворвутся сюда, очень возможно, что горбун таки пронзит мне эту самую шею. И что я выгадал? Трус! Трус! Куда тебе до хоббитов Четверки! Фродо шёл на смерть – и умер бы, кабы не орлы. А ты всё рассчитывал подороже себя продать, вот и додорожился».

Над Серыми Гаванями стояли тучи – небывалые, непроглядные. Враги нависали теперь не только с суши – армия Вождя окружила крепость к вечеру третьего дня, как до неё добрались хоббит и гномы – флотилия Морского народа перекрывала пути отхода на Заокраинный Запад. Кэрдан не мог отправлять корабли поодиночке, а его мастера спешно доканчивали недостающие, чтобы вместить всех эльфов, скопившихся к тому времени в крепости.

Никто не знал, о чём вели речь Кэрдан и Барахир при встречах. Эльфы тоже оказались в ловушке – им предстояло схватиться с врагом на море. Олмер должен был спешить – однако, вопреки всему, он не торопился, спокойно подтягивая войска и размещая их вокруг неприступных стен города.

А тучи над крепостью, раз сгустившись, уже не расходились, и день почти не отличался от ночи. На равнине горели бесчисленные костры вражьих лагерей; в море, перегораживая выход из бухты, застыли хищные «драконы» – и на одном из них Фолко разглядел цвета Скиллудра.

Боевые рога грянули на четвёртый день – когда сумрак сгустился так, что на стенах пришлось зажечь факелы. Сплошная пелена иссиня-чёрных туч неподвижно нависала над серебристым городом; тонко завывал ветер в острых шпилях, и сотни ног топали по камням – защитники разбегались на места.

Фолко припал к бойнице – через равнину, едва видимые в сером полумраке, ползли три смутных громады, высотой даже больше крепостных стен. В промежутках между ними угадывались бесчисленные ряды пешего войска. Когда враги приблизились, стало ясно, что они тащат с собой три исполинские боевые башни и два низких, приземистых тарана.

Друзья переглянулись. Торин мрачно и криво усмехнулся, Малыш кусал губу, даже эльфы как-то потускнели и осунулись. На лицах прочих бойцов, стоявших рядом с хоббитом, тоже читались отчаяние и смертельная усталость. Не отрываясь, они смотрели на приближающееся к ним тёмное море врагов.