Черное пламя

На первый взгляд место приёма пищи не порадовало. Пустое помещение, довольно бедное интерьерными и художественными изысками. Никаких украшений, лишь белые стены, пол и потолок, одинаковые столы, стулья, как будто попал в больницу. Голый функционал, будто попал в посёлок «иждевенцев». Все процессы, от выбора заказа до уборки стола полностью автоматизированы, оборудование спрятано в стенах. Но как быть с психологической разгрузкой экипажа? Неужели сложно было устроить нечто более комфортабельное, хотя бы экраны повесить могли, покрытие стен сделать активным? Ох, не понимаю я разработчиков «Ломоносова». Психи.

Ожидаемо в столь поздний, хотя, скорее уже, ранний час помещение пустовало. Заняв ближайший столик и потыкав в голоэкран, я с удивлением обнаружил в меню довольно много натуральных продуктов. Кто бы мог подумать, что на здоровом питании флот не экономит. Или это спецпитание для пилотов, а может, так всегда на крейсерах дальнего поиска, чтобы скрасить тяготы продолжительного прохода? Тогда как быть с окружающей обстановкой, а точнее с её полным отсутствием?

Не став углубляться в размышления, заказал двойной бифштекс, харму (овощное блюдо, популярное на Палме) и целый графин яблочного сока. Последнее особенно порадовало – я с детства обожал настоящий яблочный сок. Правда, по цене он был далеко не самым доступным, а искусственный аналог походил на настоящий, как нормальное яблоко на пластмассовое. Но уж тут я оторвусь, весь выпью.

Проглотив заказ и запив его литром вкуснейшего напитка (давно перестал удивляться безразмерности своего желудка), я насилу оторвался от кормушки и побрёл до кровати. На ознакомление с последними новостями и поглощение еды ушло полчаса, так что мне оставалось минут сорок на приведение себя в порядок перед парадным построением.

Почувствовав сытую наполненность, организм остался доволен и принялся все быстренько переваривать. Вот ещё один явный плюс произошедшей со мной метаморфозы – если раньше после еды сразу клонило в сон, то теперь чем больше я съем, тем бодрее стану. Ощущение, как будто в желудок установили собственный, отдельно от мозга, процессор, который только и занимается преобразованием еды в жизненную энергию, не отвлекая на эту пустяковую деятельность мозг.

Общий сбор объявили как раз к тому времени, как я успел натянуть парадную форму курсанта Звёздной. А что делать, корабельного комплекта форменной одежды нам ещё не выдали.

– Васька! – в коридоре окликнул меня Мишка.

– Привет, выспался? – пожал я протянутую руку и пристроился рядышком.

– Ага, никогда так хорошо не спалось. А ты где всю ночь болтался, шпион недобитый? – радостно пошутил мой друг.

– С Колобком возились, потом поел и вот… – я развёл руками, – А Маринка где?

– Уже давно в ангаре, с сестрой твоей общается.

Ради особого случая лётную палубу очистили от техники, загнав все штурмовики в стартовые окна и перебазировав на другой борт планетарные боты. В результате образовалось огромное поле шириной двести метров, по центру которого выстроился весь экипаж корабля, за исключением вахтенных офицеров.

С дисциплиной на корабле всё обстояло в полном порядке. Зря я грешил на учёных – за несколько минут до начала церемонии все заняли свои места. Ровная шеренга одетых в синее офицеров флота, ряд пехотинцев, щеголявших светящейся от наград парадной формой, технический и научный персонал, все ждали напутственного слова капитана корабля, ну и старта, конечно.

Без четверти семь раздался удар колокола, наполнивший гулким эхом просторный ангар. Сразу же по дорожке перед строем прошли старшие офицеры, во главе с капитаном корабля.

– Экипаж, смирно! – Команду выполнили все, включая учёных, здесь все были на службе.

Речь капитана отличалась краткостью и в основном содержала пожелания удачи, спокойной службы, отваги и так далее. Принципиально нового, по всей видимости, в ближайшие века не придумают, всё уже давно выговорено.

Вновь раздался звон колокола, гигантский голоэкран распахнулся во всю стену, и вскоре мы увидели, как медленно отстыковались от крейсера и начали складываться переходные коридоры. Научная станция осветилась радужным сиянием, прощаясь, а гравизахваты мягко толкнули «Ломоносов» в глубину свободного космоса.

На грани слышимости возник звук. Несколько секунд он нарастал, пока не превратился в мелодию, ритмичную, смелую, уносящую куда-то вдаль. Слов не было, да и нужны ли они были собравшимся вокруг, тем, кто с детства мечтает о бездне космического пространства.

Песня первопроходцев, гимн дальнего поиска. Мурашки пробежали по всему телу, как всегда бывает, когда настоящая песня трогает за душу. Когда-то давным-давно под эту мелодию рвались к своей цели первые космолёты, и кто знает, быть может, своё начало она берёт ещё раньше, из веков докосмических.