Черноморский Клондайк

Миша удивленно взглянул на Хазара и, увидев, как тот кивнул в подтверждение сказанного вице-мэром, ответил:

– Да я могу и сам доехать.

– Ну, зачем же, – улыбнулся Пеньков, приобнимая его за плечи, – ты только скажи, куда подъехать. А теперь я вас должен оставить, – вдруг сделавшись озабоченным, произнес вице-мэр.

В сауне отдыхал Сошкин, с которым нужно было еще договорить.

ГЛАВА 5

Здесь не было даже желобов для стока воды, а улицы извилисто взбирались на холм. Выщербленный камень под ногами щерился пучками проросшей травы. Вонь нечистот забивала запах моря. И лишь порой ветерок, забредавший в полумрак низких черепичных крыш, доносил тонкое благоухание эвкалипта и иссопа. Только этот аромат, почти неуловимый в густых испарениях канав, полных гнилостной влаги, ободрял спутников Архелая – молодых воинов Митридата. Идущая впереди них сводня ловко обходила грязные лужи, резко сворачивала за очередным поворотом, заставляя мужчин торопиться. Им попадались навстречу оборванцы и потаскухи.

Последние приподнимали покрывала и беззастенчиво призывали спешащих воинов разделить с ними их убогое ложе. Антипатр чуть отстранялся, Эвстах только ухмылялся. Жар плотской страсти был сильнее опасений за свою судьбу. Они терялись в догадках, почему Архелай повел их в бедный квартал, к дешевым шлюхам. Потому ли, что хотел избежать опасности, связанной с их появлением в богатых домах, где их мог кто-то узнать, или из-за своей склонности к пряной экзотике потных дикарок, позволяющих делать с собой все, что угодно, за обол?

Архелай приказал Антипатру и Эвстаху одеться в бедняцкие хитоны, накинуть на плечи накидки из грубой шерсти. Только спрятанное под ними оружие и кошельки выдавали в них состоятельных граждан. Архелай сунул старухе серебряный тетрахалк. Та жадно зажала монету в ладони и просила следовать за ней.

Беззубая карга свернула в очередной раз, и последовавшие за нею мужчины оказались в темном тупике. Треугольное пространство, в котором они находились, было зажато между серых стен. Вечерняя мгла мягкой кисточкой стерла все выступы, пушистым зверем свернулась в нишах и прогалах, превратив этот уголок в подобие войлочного мешка.

Они услышали женские голоса и смех. Сводня обернулась к ним. Мужчины не проронили ни слова, только Архелай подбодрил ее решительным кивком.

Старушечьи пальцы сдавили медное кольцо, задергали им, стуча в дверь, которая тут же открылась. В проеме возникла чья-то невнятная тень.

Дверь растворилась чуть пошире, и Архелай, стоящий рядом со сводней, увидел плоское лицо евнуха.

– Дай войти, Исидор, – сказала сводня.

Евнух посторонился, пропуская гостей. Помещение с низкими стенами освещалось висящим под потолком оловянным светильником. Миновав узкую комнатку, гости очутились в застеленном большим ковром зале. На расставленных по обеим сторонам ложах возлежали полуголые женщины. Ложи были отделены друг от друга небольшими столиками, на которых, кроме светильников, стояли чернолаковые кувшины с вином и глиняные стаканчики. На одном из сосудов была изображена голова менады в профиль, на другом – Поллукс и Леда, на третьем – сцена танца и самобичевания в честь Диониса.

Из таинственного помещения, отгороженного от зала плотной завесой из раскрашенной шерсти, вышла дородная, облаченная в длинное платье женщина. Ее волосы были убраны на римский манер, глаза сильно подведены, щеки покрыты толстым слоем белил.

– Приветствую вас, – низким грудным голосом произнесла она, обращаясь к посетителям. – Гости желают приятно скоротать вечерок?

Ее фамильярность более, чем убогий вид жилища, говорила о том, что изысканного пения и игры на кифаре посетители здесь не услышат.

– Мы хотели бы посмотреть товар, – в такой же вульгарной манере сказал Архелай, которого не смущала подобная обстановка.

– Прошу, – женщина сделала широкий жест рукой и направилась к стоящим слева ложам. – Можете называть меня Гермионой. А ну-ка, Тимо, покажи свои прелести, – обратилась она к прикрытой тонкой истертой тканью девушке с черными, как смоль, волосами и выступающими скулами скифки.

Девушка поднялась, отбросив полупрозрачную тунику. Под ней оказалось плотное смуглое тело. На лобке густо курчавились волосы, жесткие, как проволока.

Гермиона покосилась на мужчин. Архелай пожал плечами и перешел к другому ложу, на котором, подогнув под себя ноги, сидела тонкая, как статуэтка Изиды, девушка с каштановыми, собранными при помощи серебряного обруча волосами.

– Ификлея, – надменно улыбнулась хозяйка заведения, – поприветствуй гостей.

Девушка легко поднялась, простерла руки вверх, переплела их, раскинула, покрутила запястьями, грациозно присела, опустив при этом ресницы.

Архелай распахнул надетую на нее тунику. Под дымчатой тканью бледным золотом светилась юная плоть.

– Беру ее, – сказал Архелай.

Девушка старательно улыбнулась, демонстрируя ровные зубы.

– Это самая дорогая гетера, – одобрительно кивнула Гермиона.

– Договоримся, – буркнул Архелай.