Черному коту повезло

— У меня есть противоядие, — по ауре я понял, что он не блефует, — В противном случае Сорокина умрет через семьдесят два часа. Ну, в лучшем случае. Каменные лозы страшная болезнь с Изнанки, от неё нет спасения. Это я тебе как фармацевт говорю.

— Сукин сын! Это ты её…

— Не я, — покачал головой Тасманов, но паскудная ухмылка твердила обратное, — но я знаю кто и могу рассказать. Понимаешь о чем я говорю? Щедрость! И я жду её от тебя. Или ты правда готов ради своей клептомании поставить на кон жизнь близкого? Не-е-е. Я в это не верю. Ты не такой человек, Тимофей. В тебе тоже есть честь. Пусть и… своеобразная. Подумай хорошенько над моим предложением. После испытания на Изнанке, я хочу знать ответ. Люм или Елизавета? Выбор за тобой, Чернокотов. А теперь позволь откланяться, время уже позднее. Приятных снов.

Тасманов подмигнул и махнув рукой ушел в сторону своей палатки.

Ни о каком приятном сне теперь и речи не шло.

«Начальник, мы же не отдадим ему артефакт? Будучи не в тех руках, он может поставить под угрозу всю Империю!»

— Дай мне фишку, Нуар.

«Начальник, не торопись! Подумай.»

— Нуар, — я устало прикрыл глаза, — раз в жизни, просто сделай как я тебе сказал. Пожалуйста.

Из тени выскочил платиновая фишка и мягко упала мне в открытую ладонь. В свете фонарей на меня смотрел Король.

Возможно, есть и другой выход.

На волоске

Холод.

Все что она могла сейчас почувствовать это холод. Лиза всегда думала, что кровь горячая. Горячая настолько, что может обжечь. Но зажимая рану на боку, она понимала, как сильно ошибалась.

Она только и могла, что с трудом держаться немеющей рукой за луку седла.

«Только бы не потерять сознание. Только не сейчас» — Пронеслось в её затухающем сознании.

Лиза прикрыла глаза. Темная пелена скрыла гриву лошади и зелёную траву под ней. Хватка начала ослабляться. Она вот-вот упадет!

Когда она открыла глаза, то была уже не в седле, а на руках близкого человека. Лиза слышала биение его сердца в груди. Быстрое, лихорадочное. Хотелось успокоить его. Ведь ему не о чем волноваться, вот она. Здесь! Приехала на финиш…

Лиза хотела улыбнуться, ответить, что беспокоиться не о чем. Это всего лишь царапина. Но почувствовала вкус крови на языке и зашлась кашлем.

Впервые она видела его таким серьезным. Неужели все так плохо?

Его губы шевелились, он смотрел на нее. Лиза не слышала его слов, сознание вновь ускользало от неё.

Она вспомнила схожее чувство, когда ей было шесть лет.

Маленькая Лиза лежала в постели. За окном шел дождь. Её бил озноб, а тело было до того горячим, что ей казалось, будто одеяло вспыхнет, озарив комнату отблесками пламени.

Мама сидела рядом и меняла холодные компрессы на лбу Лизы, и что-то шептала себе под нос. Но Лиза никак не могла разобрать слов. Только настроение её слов… отчаяния и мольбы.

Именно это тревожное чувство шло от Тимофея. Теперь она слышала лишь свое сердце. Слабое. Трепыхающиеся, как птичка в лапах хищника в отчаянной борьбе за жизнь.

А жизнь утекает, вместе с кровью, как песок в песочных часах. Неумолимо отмеряя оставшееся время.

И сколько бы его не было предначертано. Его всегда недостаточно.

Горло обожгла кислая жидкость. На секунду заставив её вновь распахнуть глаза. Пелена слез на ресницах, горячая капля бежит по скуле. Яд внутри противостоит зелью, закапываясь все глубже, обволакивая её органы, кожу и даже кости.

На неё накатило рвущее душу чувство тревоги. Ей стало тяжело дышать, словно змея окутала её шею, сдавливая горло. Ей хотелось плакать, кричать, биться об стену. Звать на помощь…

Но никто не поможет.

Никто не услышит.

Все лишь будут смотреть, как она угасает.

Всё повторяется.

Как в тот день.

Ведь Лиза Сорокина умела любить. Она умела быть счастливой. И самое важное — она умела ценить это.

Когда ей сделали предложение, это был лучший день в её жизни. Он обещал, что с ним она будет плакать только от счастья. И он… он почти сдержал свое слово.

Его звали Михаил. Для неё он всегда был Мишей. Добрым и честным человеком. Доктором, который всегда помогал людям. Никогда не поворачивался к ним спиной, не задирал подбородок в высокомерии.

Он был лучшим. Её настоящим сокровищем, затмевающим блеск любого бриллианта.

Отец конечно был против. Не по статусу Елизавете Сорокиной выходить за нищего барона.

«Врач? Разве ж это уважаемая профессия? Ни денег, ни перспективы. Сомнительно! Не будь дурой, дочка» — говорил отец.

Впервые она пошла против него. Что сказать? Сердцу не прикажешь.

И она тогда поняла одну важную вещь. Вещь, с которой смогла по настоящему расправить крылья. Сбежать из-под гнета отца.

Нельзя все время пытаться кому-то что-то доказать или угодить. Это не правильно. Единственный, кому ты должен — это самому себе. Любить себя — вот, что главное в жизни. Только тогда ты можешь делиться своей любовью с окружающими. Не боясь и не прячась за неприступными стенами тяжёлого характера. Это выдумки. Твои собственные иллюзии. Миражи. У них нет плотности. Просто пройди насквозь и ты увидишь, что клетку ты сделал для себя сам. Выдумал её на ровном месте.

Миша показал ей этот путь. Выход из миража.