Черноногие

– Мне кажется, что мы на правильной дороге, и если лазутчики Марка Морау рядом, то мы постараемся их надуть. Но прежде чем приступить к делу, я должен предупредить вас, Ворон, что, идя по одной дороге со мной, вы получите больше ударов, чем долларов, – ей-же-ей! Право так, покорный ваш слуга!

– Ник Уинфлз, много недостатков у Ворона, но подлецом он никогда не был.

В эту минуту Напасть подошла к ним. Ник предложил ей поесть, но она отказалась от пищи.

– Бедный друг! И есть не может, куда же ей идти? – бормотал Ник. – А между тем необходимо укрыться, чтобы держаться наготове от угрожающего нападения.

– А не лучше ли будет мне пойти посмотреть, что там делается? – спросил Слокомб.

– Опасно вам довериться, потому что вы незадачливый разведчик. Привычка не вовремя каркать и взмахивать локтями всегда вызывает затруднения. Но что вы намерены делать с лошадью? Она оставляет такие заметные следы, что неприятель без труда отыщет нас…

– Я разрежу свое одеяло и обвяжу ей копыта.

– Поступайте как хотите, но на вашем месте я пустил бы ее на свободу. Она тут с голоду не умрет.

– Что же! Мысль хорошая, – отвечал Том и, выпустив лошадь из рук, закричал: – Вперед марш!

Напасть тоже кинулась вперед. Сначала она бежала легко, быстро и даже весело, но вскоре ее шаги замедлились, а не прошло и часа, как она с трудом волочила ноги, едва поспевая за хозяином. На лице Ника выражалась душевная скорбь.

– Я слышу шум. Это позади нас, – сказал Слокомб, – погодите-ка, надо посмотреть, что такое.

Не дожидаясь ответа, он повернул назад, но через несколько минут вернулся и с досадой закричал:

– Пускай меня повесят, если эта окаянная лошадь с картинной галереей на боках не следует за нами все время!

– Очень жаль, но что делать! Вероятно, бедное животное не любит одиночества. Все точно сговорилось против нас.

Напасть лежала все время короткого отдыха, но тут приподнялась и завыла продолжительно и глухо, словно вспомнила лучшие времена.

– Лошадь почуяла? – спросил Том.

– Нет, на лошадь она бы так не завыла, потому что лошади вреда не делают. Это что-нибудь поопаснее.

– Она опасно захворала, уж не взбесится ли она? – спросил Том.

– Нет, нет, – возразил Ник, покачав головой. – Напасть не может взбеситься; никогда не захочет она сыграть со мной такой скверной штуки. О, нет, никогда!

– У нее такой унылый и угрюмый взгляд. Это дурная примета. Но ступайте вперед, а я немного отстану. Мне хочется удостовериться, точно ли краснокожие змеи крадутся по нашим следам.

Ник задумчиво кивнул в знак согласия и пошел вперед. Прошло более часа, прежде чем Том нагнал его. Напасть едва держалась на ногах.

– Какие новости? – спросил Ник печально.

– Именно то, что вы предсказывали. Почти десяток индейцев следит за нами. Если не ошибаюсь, это те самые черноногие, от которых мы избавились по милости квакера. У них на теле чуть не на вершок черной краски. Я подобрался к ним так близко, что и самому неловко стало; ведь они ненавидят меня, как яд. Величайший феномен природы был близок к исчезновению. Но не ужасно ли будет, если черта разъединения будет уничтожена? Где найти другую? В каком уголке Севера можно откопать другого такого Ворона, преисполненного могущества? Оно кипит в моих пальцах, оно холодной водой обливает спину и пролетает в моих нервах.

– Стой, Ворон! В твоей голове больше ветра, чем у кого-нибудь другого! – воскликнул Ник с досадой и потом продолжал с глубокой горестью: – Ворон, вы не можете себе представить, как я переживаю за свою собаку. Ведь подобной другой в целом мире не найдешь. Это самая честная душа, исполненная самоотверженности.

– Я вовсе ничего не имею против вашей собаки, хотя она не очень ласково поглядывала на меня, когда в первый раз привела ко мне нежную фиалочку. Напасть из породы дикой кошки, но надо отдать справедливость ее верности. Она не черта разъединения, но поистине самый добрый дворовый пес.

В ту минуту, как бешеная, примчалась лошадь, брошенная Вороном, и он, покачав головой, сказал:

– Дурной знак! Поспешим удрать.

Напасть протащилась еще несколько шагов и упала. Она все еще боролась с бессилием, но поднялась только затем, чтобы опять упасть.

– Надо бросить ее, – сказал Слокомб.

Ник ничего не ответил, он сел рядом с собакой, которая, прилагая бесполезные усилия подняться, жалобно выла.

– Вставайте! Торопитесь! – кричал Ворон. – Индейцы приближаются, я слышу их шаги.

Ник посмотрел на него и сказал:

– Но я не могу ее оставить.

– Видно, вам хочется подарить им ваш скальп?

– Если я покину Напасть, то пускай и Провидение меня покинет! – воскликнул возмущенный Ник. – Неужели вы думаете, что она покинула бы меня, если бы я умирал? Неужели вы думаете, что индейцы со своими томагавками заставили бы ее расстаться со мной?

Голос охотника дрожал, и глаза его увлажнились, непривычные к слезам. Его мощная рука нежно гладила голову бедного друга.