Черновик

Он затормозил у дверей больницы и бросился в вестибюль, даже не вспомнив, что ехал не один. Он подбежал к гардеробу и схватил накидку.

– Где реанимация? – спросил он у пожилой гардеробщицы.

– Туда нельзя.

– Где?! – истошно заорал он.

– По коридору, потом налево, – пробормотала перепуганная старушка.

Возле застекленной двери отделения взад-вперед ходила Оксана. Он скорее догадался, что это она, чем узнал ее. За те годы, что они не виделись, она постарела, располнела, а когда взглянула на него, он увидел, что все ее лицо покрыто морщинками, а глаза распухли от слез.

– Что там? – спросил запыхавшийся Сергей, не поздоровавшись.

Оксана молча пожала плечами, помотала головой и снова стала ходить взад-вперед. Сергей рухнул на стоявший в коридоре топчан. Минут сорок прошло в молчании. Им нечего было сказать друг другу. Когда дверь отделения открылась, они оба вздрогнули. К ним вышла молодая, невысокого роста докторша. Оксана первая бросилась к ней:

– Ну что?

Сергей вскочил и встал у Оксаны за спиной.

– Она в коме. Состояние критическое, но стабильное. Мы делаем все, что можем.

Лицо докторши скрывала маска, глаза были уставшими, но строгими.

– А давно она на наркотиках? – спросила она и посмотрела на Сергея поверх Оксаниного плеча.

– Не знаю… – смущенно пробормотал он. – Дочь живет в другой стране…

– Но ведь не на другой планете.

Сергей почувствовал, как у него вспыхнуло лицо, но ему удалось взять себя в руки.

– Скажите – что нужно? – спросил он. – Деньги? Лекарства? Специалисты? Что? Что нужно делать?!

– Нужно быть повнимательнее к близким, Сергей Леонидович, – сказала докторша и скрылась за дверью отделения.

Сколько часов они с Оксаной провели у этой двери, он уже не понимал. Оксана продолжала ходить по коридору, он то садился на топчан, то метался от стены к стене. Иногда они садились рядом, но по-прежнему не говорили друг другу ни слова. Они даже не заметили, что на улице давно рассвело, когда наконец на пороге отделения появилась та же докторша. Закрыв за собой дверь, она сняла шапочку, стянула с лица маску, и Сергей застыл от изумления: перед ним стояла его утренняя девочка. Теперь он был в ее власти, теперь она решала, спасти его или уничтожить. От одного ее слова зависело все, но по ее усталому лицу невозможно было понять, с каким известием вышла она к измотанным ожиданием и бессонной ночью родителям своей пациентки. Одно Сергей знал точно: те несколько секунд, пока она молча стирает маской пот со лба, Наташка жива, и, значит, в этой жизни все еще можно изменить. Поэтому он тоже молчал и очень боялся, что первой не выдержит и заговорит Оксана.

Март 2013