Черные комиссары

– Ты неминуемо задашься вопросом, почему я так долго и не по-командирски говорил с тобой? Да потому, что в том оглушительном потоке сообщений со всех фронтов о поражениях и отступлениях наших войск, хочется остудить душу хотя бы глотком надежды и уверенности. Словом, теперь вся надежда на тебя, Гродов.

– Понял. Уже готов приступить к выполнению. Когда намечена следующая высадка?

– Десантов больше не будет, капитан береговой службы.

– Только потому, что не удался предыдущий? Не стоит расстраиваться. Подберу ребят, отработаем тактику…

– Так или иначе, а к морю флотилия вынуждена будет прорываться с боем. Ситуация меняется с каждым часом. Теперь уже ясно: даже если нам и удалось бы захватить плацдарм в районе Вилково, у той же Переправы…

– А мы его обязательно захватили бы… – непочтительно перебил капитан старшего по званию.

– Все равно, – простил ему эту выходку контр-адмирал, – у нас нет больше сил, чтобы сколько-нибудь долго удерживать еще один плацдарм. Стрелковый корпус Егорова не даст нам больше ни одного бойца. Одесса сама готовится к затяжным боям под своими стенами, Севастополь чуть ли не каждый день бомбят. Так что план действий у нас теперь краткий. Сначала прикрываем отход от реки частей 14-го корпуса, а затем уходим сами, уводя с собой все, что только способно держаться на плаву.

Гродов задумчиво посмотрел на появившегося в блиндаже командира отдельной роты морских пехотинцев Кощеева. Тот вопросительно вскинул подбородок, мол, что там слышно?

– Но тогда возникает вопрос: а сколько нам самим еще нужно продержаться «на плаву» здесь, на плацдарме Сату-Ноу?

– В ночь на семнадцатое отправляем с конвоем все вспомогательные суда, в ночь на девятнадцатое – уходит весь основной боевой состав флотилии. Но, если до этого времени твой десант не продержится, уходить будет очень сложно. Нас будут расстреливать буквально в упор.

– Надо – значит, продержимся до девятнадцатого. Будет такая необходимость, отправимся в еще один рейд вражескими тылами, истребляя подкрепления. Как-никак, а во время прошлого рейда мы потрепали их основательно. После него – ни одной солидной атаки румыны так и не организовали, сплошная имитация активности.

– Значит, штаб флотилии может быть уверенным, что до девятнадцатого июля мыс будет оставаться нашим? И строить свои планы, исходя из этого факта?

– Без приказа не отойдем, товарищ контр-адмирал. Такой гарантии штабу флотилии и штабу Одесской военно-морской базы достаточно?

– Вполне, капитан. В таком случае слушай: поддержку корабельных орудий и бреговой батареи, вплоть до нашего исхода из Рени и Измаила, я тебе гарантирую; гранат, патронов, пару ручных пулеметов и три противотанковых ружья подбросим сегодня же, продовольствия – тоже. Что же касается живой силы…

– …То вся она сейчас на береговой линии, – пришел на помощь командующему Дмитрий.

– Ибо никто не знает, где враг решится на форсирование реки. Притом, что, несмотря на скрытность, отвод от береговой границы сухопутных частей долго под грифом «Секретно» не сохранишь.

40

Положив трубку, Гродов несколько минут в раздумье сидел над картой. Беседа с командующим внесла, пусть и безрадостную, но все-таки ясность: держаться нужно было еще четверо суток, рассчитывать только на имеющийся состав гарнизона, насыщая его огневую мощь гранатами, пулеметами и бронебойными ружьями.

Метрах в ста пятидесяти от их линии обороны мыс заметно сужался, а значит, сужалась бы и линия фронта. Но отступить туда – означало впустить противника на мыс и потерять драгоценные береговые метры в восточном и западном заливах, таких важных для экипажей бронекатеров. Да и создавать новую линию окопов, с блиндажами и щелями, было непросто. Люди и так смертельно устали.

Гродов не любил устраивать военные советы; любой вопрос он решал с командирами рот то ли в личных беседах, то ли по телефону или через посыльных. Однако теперь решил, что самое время отступить от своих принципов и пригласить командиров рот. И вот сидят перед ним за длинным столом, сработанным в свое время румынскими рыбаками, под навесом, рядом с лабазом, командиры: первой роты – Владыка, второй роты – лейтенант Улетов, отдельной роты морских пехотинцев – старший лейтенант Кощеев и роты пограничников – старший лейтенант Багров. А рядом с ним – комиссар батальона Фартов и начштаба Зверев. Все смертельно уставшие, измотанные обстрелами, атаками и жарой; у всех в глазах один вопрос: «Когда все это кончится и можно будет вернуться к своим?».

– Тебе, комроты, известно, откуда пошло название «гренадеры»? – обратился комбат к Кощееву.

– Кажется, в старину это были метатели каких-то примитивных гранат, начиненных порохом и фитилями.

– Вот оно, знание военной истории мира! Но мне сказали, что ты тоже известный гранатометчик. Выдумывают, наверное, или все-таки?..

– Да так, в среднем. Однажды даже пришлось выступать на флотских соревнованиях по метанию гранат и прочим упражнениям. Не скажу, чтобы вернулся после них в часть в лавровом венке, но в общем…