Черные Мантии

– Я один могу сказать вам всю правду об этом деликатном деле. В тот вечер меня обманным путем выманили из дома: мне сообщили, что моей коллекции удочек, по праву не имеющей себе равных в нашей столице, грозит огонь. Ах, а ведь я так был уверен в своем семейном окружении! – воскликнул он, бросая суровый взор на Селесту. – В истории знаменитых преступлений имеется не так уж много случаев столь тонкой, я бы даже сказал, научной разработки ограбления. Разумеется, после случившегося двери моего жилища были опечатаны, и мне пришлось ночевать в гостинице. Кассу открыли только на следующий день, в присутствии нашего патрона Мишеля. Тогда еще никто не знал, кем он приходится семейству Шварц. Но у него была доверенность от госпожи баронессы, которая согласно составленному по всей форме завещанию барона унаследовала состояние покойного, кроме тех сумм, что были завещаны мадемуазель Бланш. Как известно, сейчас мадемуазель Бланш является супругой нашего дорогого господина Мориса Шварца. О, что за страшное зрелище предстало перед глазами тех, кто пришел открывать сейф! Всюду налипли клочья ткани с приставшими к ним кусками человеческой плоти, торчали раздробленные кости, пол был залит кровью. Вам, несомненно, известно, что господин Лекок, предполагаемый глава ассоциации Черные Мантии, по сути, был гильотинирован острым как бритва краем сейфа. Люди искусства находят сей факт весьма примечательным и объясняют его вот как: сейф, сконструированный для совершенно иного употребления, сработал наподобие ножниц. Да, именно: сработал наподобие ножниц, люди искусства употребили в точности это самое выражение. Так что если желаете, можете зайти ко мне как-нибудь утром, я вам все покажу, и вы сами убедитесь, из какой высокопрочной стали сделан этот сейф. Края его режут, как бритва, и когда есть время, мы развлекаемся тем, что перерезаем ими разные ненужные вещицы. Для тех, кто пожелает ознакомиться, я собрал целую коллекцию таких вот разрезанных штучек. Но что самое удивительное, так это то, что под трупом господина Лекока были найдены четыре пачки фальшивых банковских билетов, совершенно неотличимых от настоящих! Я сам держал их в руках и долго спрашивал себя, не помутилось ли у меня зрение. Таких банкнот там было на сумму в четыре миллиона!

– Четыре миллиона! – эхом отозвалась галерея.

Господин Шампион продолжал:

– А помните, как тремя днями раньше этих ужасных событий, в тот воскресный вечер, когда мы вместе возвращались в омнибусе из Ливри, у нас были позаимствованы…

– Мой носовой платок! – мгновенно откликнулась госпожа Бло.

– И чудесная шкатулка, принадлежащая госпоже Шампион, которая стоила целых восемьдесят франков, не говоря уж о моем собственном портфеле. Теперь-то я подозреваю…

– Я заметил, – вставил господин Туранжо, – что в Париже как-то не принято жаловаться на воров.

– Ну и разболтались же вы! – прибавила вдова судебного пристава. – Того и гляди сами разбежитесь ловить Черные Мантии!

– Отныне никто больше не услышит от меня ни слова! – обиженно воскликнул господин Шампион. – Рыба нема, и в этом ее сила. Я же позволю себе дополнить свой рассказ одной лишь маленькой подробностью, чтобы вы смогли наглядно убедиться в дьявольской хитрости этого мошенника. Как вам известно, у меня был пес по кличке Медор, которому я полностью доверял. Когда же случились вышеупомянутые прискорбные события, меня необычайно удивило, что он не залаял. Когда же на следующий день я отправился покормить своего любимца, я увидел, что его подменили собакой той же породы, но только… чучелом…

IV

ДРАМА

– Пи…уить! Этим условным знаком пользуются воры в мелодрамах, подзывая друг друга. Они боятся, как бы их вдруг не перепутали с положительными героями. Под акведуком, сооруженным в эпоху римского владычества, находится глубокое подземелье. Там, среди людей, не способных обучить мальчика ничему хорошему, и вырос Эдуар, сын Жозефы. Пи…уить!

– Пи…уить!

Лелея преступные замыслы, бандиты вводят его в дом барона Вердье. Его любовные интрижки с графиней Фра Дьяволо, роль которой доверена мадемуазель Тальма-Россиньоль. Эдуару отказывают от дома, ибо барон терзается муками ревности. Бриллиантовые пуговицы. Бурная сцена между Олимпией Вердье, бывшей женой Паоло, и юной инженю Софи.

Все эти события представлены в трех картинах. В четвертой картине мы переносимся под мосты Парижа, декорация нарисована все тем же неизвестным живописцем. Графиня Фра Дьяволо исполняет песенку о грязи; невероятный успех. Вокруг ни одного жандарма.

Трехлапый тщательно маскируется и наблюдает за всеми, однако с благородными намерениями. Он хочет раздобыть удавку Милосердия. Честолюбивый Медок (не кто иной, как Родольфо) имеет ту же цель; для ее достижения он воздвигает горы лжи и завлекает в ловушку барона Вердье. Пробуждение чувств: Эдуар и Софи, чистая любовь. Почтенная старушка мать, желающая оплатить свои долги.