Чёрные очки (aka "Проблема с зелёной капсулой")

— Чтобы быть уверенным, мне пришлось поднести к экрану увеличительное стекло. Все оказалось таким простым, что я начал смеяться и до сих пор еще не могу остановиться.

— Ну и что же это было?

— Вы ни за что не догадаетесь, — заверил его Стивенсон, однако без смеха. — Это...

— Ш-ш! — прошипел доктор Фелл.

Громогласное шипение смешалось со звоном колокольчика, когда дверь открылась и вошел профессор Инграм.

Профессор не выглядел смущенным. Напротив, его лицо выражало удовлетворение. На нем были шапка и темный твидовый костюм с брюками гольф, отнюдь не льстящий его полноватой фигуре. Но Эллиот обратил внимание не столько на прямой взгляд и вежливый приветственный жест Инграма, сколько на привнесенную им атмосферу. Когда он стоял в дверях, казалось, будто все внимание обитателей Содбери-Кросс сосредоточилось на аптеке, проникая в дверной проем, как сквозняк. Снаружи стало темнее — приближался дождь.

Профессор Инграм закрыл дверь.

— Доброе утро, инспектор, — поздоровался он. — А это, очевидно, доктор Фелл?

Доктор ответил дружелюбным рычанием, и профессор улыбнулся:

— Я много слышал о вас, сэр, хотя не уверен, встречались ли мы на приеме полугодовой давности. В любом случае я слышал, как говорил о вас Чесни. Кажется, он послал вам письмо всего несколько дней назад?

— Да.

Профессор Инграм повернулся к Эллиоту. Тон его стал деловым.

— Надеюсь, инспектор, никто не упрекнет меня за то, что этим утром я проспал. Я прибежал сюда из своего коттеджа. — Он весело запыхтел, изображая одышку. — Кажется, я слышал прошлой ночью, как вы обсуждали план... э-э... предварительного просмотра одной пленки в аптеке Стивенсона... Доброе утро, мистер Стивенсон!.. Вряд ли вы будете возражать против моего присутствия на просмотре.

Атмосфера вновь слегка изменилась.

— Прошу прощения, сэр, — бесстрастно произнес Эллиот, — но боюсь, это невозможно.

Выражение лица профессора стало несколько озадаченным.

— Право же, инспектор...

— Еще раз простите, сэр, но мы пока что сами не видели пленку. Вероятно, у вас будет возможность просмотреть ее в свое время.

Последовала пауза.

— Вы не думаете, инспектор, что это немного несправедливо? — осведомился профессор Инграм. — В конце концов, вы обратились ко мне как к свидетелю-эксперту. Я помог вам в меру своих способностей, и вы первым должны признать, что помог весьма существенно. Естественно, мне не терпится увидеть, был ли я прав.

— Сожалею, сэр.

Эллиот двинулся к прилавку, задев весы, чьи гири затарахтели. Посмотрев налево, он увидел свое отражение в зеркале на стене и снова поразился бы совпадению, если бы не осознал, что такие зеркала имеются в большинстве аптек, позволяя аптекарю видеть приход клиента, когда он находится в задней комнате. При этом Эллиот не упускал из виду профессора Инграма, с усмешкой смотревшего на него из-под твидовой кепки.

— Ну, это не важно, — сказал профессор, вернувшись к своей суетливой манере разговора. — Придется мне сдержать естественное любопытство, хотя вы изрядно кольнули мое тщеславие. — Он немного помедлил. — Да, именно тщеславие. Если не возражаете, я сделаю несколько покупок, а потом обещаю удалиться. Пожалуйста, мистер Стивенсон, пачку обычных лезвий для бритья и коробочку таблеток от кашля — вон ту, маленькую. И еще... — Он двинулся вдоль прилавка, добавив более серьезным тоном: — Придется зайти в «Бельгард». После вскрытия начнутся приготовления к похоронам, и, насколько я понимаю, Викерс должен приехать из Бата сегодня днем или вечером для чтения завещания. К тому же мне интересно, пришел ли в себя Уилбер Эммет.

— Скажите, — заговорил доктор Фелл так неожиданно, что все слегка вздрогнули, — у вас имеется какая-нибудь теория?

Профессор, наклонившийся, чтобы указать на какой-то предмет внизу, выпрямился:

— Даже если имеется, сэр, это едва ли подходящее место и время для ее изложения.

— И все же...

— И все же! Вы умный человек, сэр, и, полагаю, способны понять... — Теперь он игнорировал Эллиота, как если бы тот был стоящим рядом с ним картонным силуэтом девушки, рекламирующей мыло. — Прошлой ночью я неоднократно говорил инспектору и остальным, что они неправильно подходят к делу, не учитывая единственный важный фактор. Разумеется, я имею в виду мотив. — Его лицо покраснело, словно от сосредоточенности. — Не стану обсуждать это теперь. Спрошу только об одном. Вы слышали об одном из самых сильных мотивов убийства, известных криминалистической психологии, который приблизительно можно охарактеризовать как жажду власти?

— О моя шляпа! — простонал доктор Фелл.

— Прошу прощения?

— Это вы меня простите, — виновато произнес доктор Фелл. — Просто я не ожидал, что это обрушится на мою голову так скоро.

— Вы это отрицаете? Скажите, вы считаете, что отравления в лавке миссис Терри и прошлой ночью дело рук разных людей?

Доктор Фелл нахмурился:

— Нет. Напротив, я почти уверен, что их совершило одно и то же лицо.