Черные Вороны. Реквием

— Куда едем?

— Туда, где лгать невозможно.

Глава 17

Мне это было необходимо. Я должна была видеть его лицо, чтобы понять. Нет, не простить. К такому шагу я еще не готова, только понять — лжет ли он мне снова. С той секунды как мы ступили за каменную ограду кладбища, мы не обмолвились ни словом. Артур шел за мной настолько тихо, что иногда я оборачивалась проверить, не сбежал ли он, испугавшись страшного груза вины. Нет, не сбежал. Мне было трудно определить, что именно он чувствовал в эту минуту. С того самого момента, как Чернышев понял, куда мы едем, он словно отстранился от внешнего мира, его лицо превратилось в непроницаемую маску.

Я привела его к знакомой серебристой оградке и пропустила вперед. Звонко чирикали птицы, жужжали пчелы над цветами. Мне казалось, я слышала удары своего сердца. Не знаю, сколько времени мы простояли молча. Здесь царит вечность, и время теряет свой смысл, оно или бежит, или останавливается. Для меня оно всегда тормозило свой неумолимый ход. Я ждала. Терпеливо ждала, когда Артур обернется и что-то скажет или просто посмотрит на меня. Когда это все-таки произошло, я почувствовала, как ком подкатывает к горлу. Артур изменился, если вообще люди способны меняться за считанные минуты. Оказывается, способны. Наверное, он стал старше лет на десять. Нет, у него не появились вдруг морщины или седые волосы, просто пропал блеск в глазах. Потух. Черты лица заострились, он побледнел, между бровей пролегла скорбная складка. Так притворяться невозможно. А потом он привлек меня к себе. Не властно, не резко, а просто протянул мне руку, и когда я вложила горячую ладонь в его подрагивающие пальцы, он обнял меня. Это были иные объятия. В них смешалась горечь, боль и сожаление. Я услышала его шепот:

— Мне жаль, мне так жаль… если бы я мог все изменить…если бы мог. Прости. Я не знаю, что еще можно сказать, каждое слово пустой звук. Мне жаль, что ты пережила это сама, без меня.

Я не знаю, что со мной произошло, наверное, я ему поверила. Может, мне хотелось поверить, но жестокая ядовитая ненависть перестала грызть мою душу и отравлять каждый мой вздох. Она отпустила меня. Дала мне спокойно вздохнуть. На меня навалилась пустота, черная тоска. Я смертельно устала, выдохлась, развалилась на мелкие кусочки. Оказывается все это время я жила, дышала, двигалась только благодаря жажде мести. Она кормила меня изо дня в день, давала силы, а теперь я сломалась.

— Я хочу сменить табличку на памятнике, — шепотом сказал Артур, поглаживая меня по спине и плечам, — я хочу, чтобы здесь было написано — Чернышев Егор.

Я освободилась из его объятий.

— Это право нужно заслужить. Ты не был ему отцом никогда.

Прозвучало жестоко, но это правда. Если Артур думает, что его вины в этом нет, то он ошибается. Может он и не писал той записки и не знал о рождении сына, но он и не пытался узнать. Он меня бросил на произвол судьбы. Такое не прощают. Уж точно не я. Пусть нет ненависти, но и доверия и прощения так просто не вернуть и не заслужить.

Артур промолчал, он не ответил на мою колкость и не пытался оправдаться. Теперь он вез меня домой, и я видела, как стиснуты его челюсти, как пульсирует жилка на виске. Можно подумать, что он в ярости. Каждый мускул на его теле напряжен, он натянут как струна.

— Ты права — это нужно заслужить, — сказал он вдруг и посмотрел на меня, — я не жду от тебя прощения, я не о чем тебя не прошу. Я понимаю тебя. Может тебе трудно в это поверить, но я понимаю. Ты вправе мстить, у тебя были для этого все основания.

Я промолчала. Знаю, что права, без него знаю, но этого не легче. Я ничего не добилась. Разве что заполучила его в свою постель. Вызвала в нем угрызения совести и узнала, что на самом деле это письмо писал не он. Я хотела не этого. Я хотела его раздавить, сломать, уничтожить, а сломалась сама.

Когда я выходила из машины, Артур схватил меня за руку.

— Прости, — сказал он снова, а я яростно выпалила:

— Этого слишком мало. Бог простит.

Его лицо исказилось как от сильной боли, а я даже не почувствовала триумфа. Я проиграла. Притом по всем фронтам. Осталось только поговорить с Германом и можно жить дальше. Здесь. В этом городе, рядом с моим сыном.

* * *

Артур поставил машину в гараж и зашел в дом. В нем все клокотало от ярости.

— Алена!

Крикнул он и прислушался, с веранды доносились голоса. Женские голоса.

Чернышев с грохотом распахнул стеклянную дверь и женщины вздрогнули, повернули головы. Артур не успел заметить, как Алена затушила сигарету о стену и бросила за спинку плетеного кресла. Лида закинула ногу за ногу и хищно улыбнулась.

— Не прошло и полгода, как мой блудный муж заявился домой! — пискляво крикнула Алена и вскочила на ноги.

— Только не лги мне, что ты был в командировке. Я все про тебя знаю, про тебя и сучку Новицкого. Ты ее трахаешь, и уже давно. Лида видела вас и…

Истерично кричала она, и вдруг Артур сгреб ее за шиворот.

— Ты маленькая и подлая тварь, ты! Это ты написала записку? Отвечай, не то я вытрясу из тебя правду!

Его глаза расширились, а ноздри трепетали. Алена от неожиданности захлопала глазами.