Черный Август

– А что вы думаете? Боттоне, может быть, и сноб, но дело свое он знает. И он поступил совершенно правильно, когда помимо образцов крови взял для анализа образцы жидкости из легких. Нам таки удалось сделать ее анализ. Сегодня утром Антониони зашел на фармацевтический факультет и сделал тест на присутствие в жидкости диатомовых водорослей. – Мазерати с профессиональной гордостью улыбнулся. – Это не водопроводная вода. Во всяком случае, не местная водопроводная вода, в которой много серы.

– Вы смогли определить, какая вода была у нее в легких?

– Мы нашли следы водорослей. Вот так.

– И что это значит?

– Это значит, что вода была пресная. – Мазерати засунул руки в карманы. – Осмотическое давление морской воды выше, чем крови, а потому в кровоток через легкие она проникнуть не может. У Беллони же кровь была разбавлена водой. Скорее всего, речной.

– Как вы это узнали, Мазерати?

– На мой профессиональный взгляд, она утонула в По. Во всяком случае, вода в ее легких была речной. Диатомовые водоросли способны жить как в морской, так и в пресной воде. У Беллони они всосались в кровь. Поэтому доктор Боттоне прислал нам еще и образцы ее тканей. Если бы смерть наступила раньше, чем она попала в воду, диатомовых водорослей в тканях тела не было бы. А они есть.

– На теле Марии-Кристины не было никаких признаков погружения в воду. Но на голове и на полу была кровь.

– Если есть сила, – Мазерати бросил на Тротти короткий нервный взгляд, – человека можно утопить и в тазу с водой.

– А кровь?

– Разве нельзя стукнуть утопающего по голове? Поверьте, комиссар, женщину утопили. Перед смертью ее ударили по голове чем-то тупым, но причиной смерти стало не это.

– Значит, Мазерати, по-вашему, Мария-Кристина утонула, возможно, в тазу с водой на квартире своей сестры на Сан-Теодоро?

– Где ее убили, я не знаю. Следов борьбы в квартире вроде бы не было. Зато в крови много адреналина. А это значит, что женщина была сильно напугана, она сознавала, что происходит, – синдром драки или бегства. Но мы с Антониони всегонавсего ученые. В отличие от доктора Боттоне я не претендую на звание детектива-исследователя обстоятельств смерти на месте преступления. Зато все, что мне известно, поддается научной проверке.

– А что вам известно?

Слегка задетый вопросом Пизанелли, Мазерати, прежде чем ответить, глубоко вздохнул. На полицейских он не смотрел.

– Результаты нашего спектрального анализа говорят о том, что жертва, по-видимому, утонула в реке где-то выше по течению. Там, где вода меньше загрязнена промышленными стоками. Но сказать, где именно она утонула – в По или на квартире на Сан-Теодоро, – я не могу. Как вы заметили, комиссар, признаков погружения в воду на теле нет. Но это уже ваши проблемы. Вы – следователь, я – скромный ученый.

Вкусы

– Скромный! – Пизанелли шлепнулся в уродливое современное кресло. Скинул куртку. Под мышками на рубашке из грубой ткани проступали большие пятна пота. С головы свисали жирные пряди волос.

– Вы собираетесь арестовать Боатти, комиссар?

Тротти склонился над столом из искусственного тика и дернул сомкнутыми кистями рук:

– За то, что он трахнул маленькую Роберти?

– Вам не кажется, что он виновен в убийстве сестры Розанны?

– Если даже Мазерати прав, не возьму в толк, каким образом одному-единственному человеку удалось убить Марию-Кристину. Если, конечно, ее убили в квартире.

– А почему нет, комиссар? Убийца огрел ее чем-то по голове. Потом сунул голову в таз с водой.

– В таз с речной водой? Не сложновато ли получается? Почему не налить в таз воды из крана? – Тротти раздраженно щелкнул языком. – И уж совсем не понимаю, как Боатти умудрился и трахаться, и убивать одновременно. А главное – зачем ему это было нужно?

– Он врал, комиссар. По его словам, он был в Верчелли. И его жена это подтвердила. А на самом деле в субботу ночью он был в городе. В постели с Лаурой Роберти. А если в ночь убийства он был в доме, ничто ему не мешало подняться в квартиру Розанны и убить там Марию-Кристину.

– А где мотив убийства? – Тротти сел сзади. Он выдвинул ящик стола и, положив ногу на деревянную перекладину, откинулся на спинку кресла.

– Где мотив, комиссар? Мария-Кристина была его настоящей матерью.

– Допустим, он это знал.

– Он точно должен был знать, что Мария-Кристина – его мать.

Тротти помолчал:

– Но зачем теперь-то ее убивать, через столько лет?

– Она появляется в городе, спрятать в «Каза Патрициа» ее никак не удается. Он стыдится ее, он ее ненавидит.

Тротти пожал плечами.

– Представьте только: ваша мать сидит на игле…

– Мазерати ничего об этом не говорил.

Пизанелли кивнул: