Черный дембель. Часть 5

Под колёсами мотоцикла шуршали сухие кленовые листья. Рычал двигатель. Ветер шумел в кронах деревьев. Во дворе дома по адресу улица Щорса двадцать три звучали громкие испуганные голоса — они стихли первыми, когда я проехал мимо шагавшей по тротуару Котовой. Ближе к проспекту затихло и шуршание листьев под колёсами: здесь недавно поработали дворники. Не появился и шум проезжей части: проспект Мира рано утром перекрыли для проведения праздничной демонстрации (мы с Леной сегодня добирались до улицы Щорса не по проспекту, а виляли на мотоцикле по мелким улочкам).

В квартале от проспекта Мира я остановился: припарковал Братца Чижика около безлюдной автобусной остановки. Обернулся — взглянул на столб дыма, который поднимался над крышами домов и над верхушками деревьев. В кустах шиповника тревожно чирикали воробьи. Над ближайшей ко мне пятиэтажкой кружили вороны — они будто наблюдали с высоты за пожаром. «Старичок» в моей прошлой жизни говорил, что пожарные явились на вызов быстро. Но я пока не видел пожарных машин, не слышал рёв пожарных сирен. Слышал голоса птиц, шелест листьев и становившийся всё более отчётливым цокот каблуков.

Лену я ждал недолго. Издали заметил маячивший на фоне невзрачных фасадов хрущёвок яркий оранжевый платок. Отметил, что Котова шагала по тротуару, будто по подиуму: уверенно, невозмутимо и спокойно. Отбивала каблуками по асфальту монотонный ритм. Ритм не изменился, когда Лена уверенным движением сняла косынку и встряхнула головой, разбрасывая по плечам каштановые кудри. Котова сунула платок в сумку, туда же отправила и солнцезащитные очки. Она посмотрела мне в глаза, нерешительно улыбнулась. Но тут же прогнала улыбку со своего лица — будто Лена её устыдилась.

— Начался пожар, — сказала Котова. — Ты слышал этот хлопок?

Я кивнул, ответил:

— Слышал. Плевать. Скоро потушат.

Лена остановилась рядом со мной, дёрнула плечом.

— Наверное…

— Мальчишки живы, — напомнил я. — Ты молодец. Справилась со своей задачей.

Котова снова улыбнулась, её глаза блеснули.

— Да! — сказала она. — Они такие хорошенькие! На мать похожи.

Я указал рукой на боковой прицеп и скомандовал:

— Бросай сумку в люльку. Дома поболтаем. Поехали.

* * *

«Домой» мы вернулись ещё до полудня. При виде многочисленных зелёных комнатных растений я подумал о том, что мы явились из осени в лето. Котова замерла в прихожей около зеркала, стёрала с губ помаду.

— Как тебе сегодняшнее приключение? — спросил я.

Отражение Котовой посмотрело на меня из зеркала. Лена показала мне свою руку.

— Волновалась, — сказала она. — Смотри: у меня до сих пор пальцы дрожат.

Лена виновато улыбнулась.

— Это адреналин у тебя по телу гуляет, — сказал я.

Подошёл к Котовой, положил руки ей на плечи, поднёс губы к её уху.

— Скоро расслабишься, — пообещал я. — Сейчас мы найдём для твоей нерастраченной энергии достойное применение.

* * *

Я лежал на кровати, смотрел на потолок, где снова поселились маленькие жёлтые пятна солнечных зайчиков. Левой рукой обнимал прижавшуюся к моему плечу щекой Лену. Слушал урчание своего живота и голос Котовой.

— … Мы с Петенькой очень любим друг друга, говорю ей, и всё равно будем вместе, — пересказывала Лена мне свой диалог с Нюрой Ивановой. — Вы, говорю, нам не помешаете. Потому что для настоящей любви нет преград. В общем, я изображала не роковую женщину, а влюблённую дурочку, как ты мне и говорил. Думаю, у меня неплохо получилось.

Котова приподняла голову, пощекотала волосами мою руку, заглянула мне в лицо.

— Серёжа, как думаешь, Ивановы из-за этой моей выходки не разведутся? — спросила она.

Я ухмыльнулся.

— Эта твоя выходка сохранила им семью, а не разрушила. Дети и Нюра живы. Они не позволят Петру подналечь на спиртное. Трудности укрепляют отношения в нормальных семьях. В плановом отделе тракторного завода нет никакой Юли. Это я точно знаю. И Нюра об этом узнает, если захочет. Она вцепится в своего Петю ещё крепче, раз уж он теперь нужен не только ей.

— Ты так думаешь?

— Я уверен в этом.

Котова поцеловала мою руку и снова прижалась ко мне щекой.

— Ты прекрасно отыграла роль, Лена, — сказал я. — Молодец. Нюра и её сыновья сейчас живы во многом благодаря тебе и твоему актёрскому таланту. Ревность, сгоревшие вещи и временно непригодная для жилья квартира — это всё ерунда, это поправимо. Исправлением этих проблем займутся власти, родственники и коллеги Ивановых по работе.

Я погладил Лену по голове и спросил:

— Тебе понравилось спасать жизни детишек?

— Понравилось, — едва слышно ответила Котова.

— Вот и замечательно.

Я зевнул и поинтересовался:

— Помнишь, Лена, я говорил тебе, что в Москве познакомился с лейтенантом КГБ Михаилом Елизаровым?

— Ну… что-то такое помню, — ответила Котова.

— Елизаров коренной москвич. Он не на много старше меня: года на три. Боевой на вид: с небольшим шрамом и с пятном от ожога на лице — они его не уродуют. С веснушками. Высокий: примерно с меня ростом. Худощавый. Живёт в отдельной двухкомнатной квартире в самом центре Москвы — она ему досталась от родителей отца. Не женат.

Котова спросила:

— Серёжа, зачем ты мне всё это сейчас рассказал?