Черный дом

Мистер Маншан исчезает. Берни встает, наклоняется над диваном. От этого движения боль в животе заставляет его вскрикнуть, но он не разгибается. Наоборот, лезет в темноту за диваном и достает потрепанный мешок из черной кожи.

Уходит из комнаты, прихрамывая, держа мешок в одной руке, а вторую прижимая к кровоточащему, пульсирующему болью животу.

***

А как же наш Тайлер Маршалл, о котором на стольких страницах лишь говорят? Сильно ли ему досталось? Испуган ли он?

Сумел ли сохранить ясность ума?

Что касается физического состояния — он получил сотрясение мозга, но голова уже не кружится. Шишка, конечно, осталась, но головной боли нет. А в остальном Рыбак разве что гладил его по руке и ягодицам (эти мерзкие прикосновения заставили Тайлера вспомнить о ведьме из сказки «Гензель и Гретель»). Что же касается душевного состояния.., вы будете в шоке, но, в те самые мгновение, когда мистер Маншан заставляет Берни подняться со старого дивана, сын Фреда и Джуди счастлив.

Да. Счастлив. А почему нет? Он в «Миллер-парк».

«Милуокские пивовары» в этот сезон одолели всех своих соперников, посрамив тех, кто предсказывал, что к Четвертому июля они будут в самом низу турнирной таблицы. Что ж, до конца сезона еще далеко, но День независимости наступил и ушел, а «Брюэры» вышли на поле «Миллер-парк», чтобы сразиться в плей-офф с «Цинциннати». И они ведут игру главным образом благодаря бите Ричи Секссона, который перешел в «Милуоки» из «Кливленд Индиэнз» и «действительно набирает скальпы», как выражается Джордж Рэтбан.

«Брюэры» ведут в счете и Тайлер присутствует на матче!

ВЕЛИКОЛЕПНО! Не просто присутствует, но сидит в первом ряду. Рядом с ним — здоровенный, потный, красномордый, с банкой «Кингслендского» в руке, сам Великолепный Джордж, ревущий во всю мощь легких. Джероми Барпиц из «Брюэрз» бежит к первой базе, и хотя полевые игроки «Цинциннати» уже поймали мяч, нет сомнения (во всяком случае у Джорджа Рэтбана), что осалить Барница они не успеют. Джордж вскакивает, его потная лысина блестит в сгущающихся сумерках, синие глаза сверкают (с такими глазами можно сказать многое, практически все, что угодно), и Тай ждет, ждет, что он скажет, лучший знаток бейсбола, и не только в округе Каули. По выражению его лица видно, что все хорошо, что никакого ужаса нет и в помине, что соскальзывание отменяется.

«ДАВАЙ, ПАРЕНЬ, БРОСАЙ МЯЧ! БРОСАЙ, ЕСЛИ ТЕБЕ ТАК УЖ НЕМОЖЕТСЯ! ДАЖЕ СЛЕПОЙ ВИДИТ, ЧТО ОН УЖЕ НА БАЗЕ!»

Зрители, которые сидят в секторе первой базы, откликаются на этот крик дружным ревом, а над ними реет на ветру огромный плакат: «МИЛЛЕР-ПАРК» ПРИВЕТСТВУЕТ ДЖОРДЖА РЭТБАНА И ПОБЕДИТЕЛЕЙ «ПИВНОГО КОНКУРСА» KDCU ЭТОГО ГОДА". Тайлер вскакивает и садится, смеется, машет бейсболкой «Пивоваров». Радость его особенно велика, поскольку ему-то казалось, что в этом году он забыл отправить открытку для участия в конкурсе. Он полагает, что его отец (или мать) отправил открытку за него.., и он победил! Нет, Главный приз ему не достался (подносить биты игрокам во всех играх плей-офф с «Цинциннати»), но, по его мнению, доставшийся ему приз даже лучше (не говоря уже о месте в первом ряду, среди остальных победителей конкурса). Разумеется, Ричи Секссон — не Марк Макгуайр, никто не умеет расправляться с мячом, как Большой Марк, но в этом году Секссон творит для «Пивоваров» чудеса, настоящие чудеса, и Тай Маршалл выиграл…

Кто-то дергает его за ногу.

Тай пытается поджать ногу, ему не хочется расставаться с этим сном (лучшее убежище от всех ужасов, что свалились на него), но рука не знает жалости. Дергает за ногу. Дергает и дергает.

— Проши-пайша, — скрипит неприятный голос, и сон начинает тускнеть.

Джордж Рэтбан поворачивается к Тайлеру, и происходит невероятное: глаза, еще несколько секунд назад ярко-синие, все подмечающие, становятся тусклыми и белесыми. «Боже, да он слепой, — думает Тайлер. — На самом деле Джордж Рэтбан…»

— Проши-пайша. — Неприятный голос все ближе. Тайлер знает, еще секунда — и сон полностью исчезнет.

Но прежде чем это происходит, Джордж успевает сказать ему несколько слов. Голос спокойный, непохожий на привычный рев радиокомментатора.

«Твои спасатели уже в пути, — говорит он. — Сохраняй хладнокровие, малыш. Сохра…»

— Проши-ПАЙША, говнюк!

Сдавленную грубыми пальцами лодыжку пронзает боль. С криком Тайлер открывает глаза. В этот момент он возвращается и в реальный мир, и в наше повествование.

***

Сразу вспоминает, где находится. Это камера с покрывшейся ржавым налетом железной решеткой, расположенная в каменном коридоре, который освещен тусклыми электрическими лампами. В одном углу — миска с какой-то похлебкой. В другом — ведро, куда он может справить малую нужду (или большую, если надо, но, к счастью, такого желания у него не возникало). Кроме миски и ведра, в камере только старый, рваный матрац, откуда Берни только что его стащил.

— Ну вот, — ворчит Берни. — Наконец-то проснулся. Это хорошо. А теперь поднимайся. На ноги, подтиральщик. Нет у меня лишнего времени.