Черный феникс. Африканское сафари

— Даже здесь, в этом подземелье, в тверди базальта высечены кресты, — подумав, говорит дабтара, поднося свечу к заплесневелой каменной стене. — Вот один крест, а вот еще — типичные коптские кресты, какие встречаются по всей Эфиопии. Но когда они были выбиты — одновременно ли с возведением стел или, что вероятнее, значительно позже, — неясно. На протяжении веков окруженная со всех сторон иноверцами христианская Эфиопия испытывала очень сильное влияние соседних религий. Вы обратили внимание на форму наверший стел? И их очертания, и изображения луны и солнца, венчающие обелиски, свидетельствуют о связи этих великанов с культами небесных светил. Не исключено, что стелы возводились правителями Аксума для отправления религиозных культов. Во всяком случае, я уверен лишь в одном: в монастырских библиотеках и архивах, в еще неизвестных надписях на стенах храмов, скрытых от глаз ученых более поздними наслоениями, разгадка происхождения хаулти будет найдена. Я слышал, что много нового дали археологические работы, которые ведет вокруг Аксума месье Фрэн. Он сейчас работает где-то в окрестностях Аксума — то ли в Ехе, то ли среди холмов Хаулти-Мелазо.

Глава тридцать третья

Сабейцы в роли «технократов». — Современные будни древнего Аксума. — Барабаны и пляски под сводами христианского храма. — Город на полпути между аравийской и нильской цивилизациями. — О чем рассказывают надписи VII века до н. э. на плато Тигре? — Южноаравийская культура отступает перед кушитской. — Торжество африканского языка геэз. Эфиопский царь на аксумском троне

«Фрэн» — так на американский манер здесь называют француза Фрэнсиса Анфре, долгое время занимающего пост директора Археологического музея в Аддис-Абебе. В отличие от обитателей рифтовых долин, совершенно равнодушных к черепкам и черепам — находкам семейства Лики, эфиопы очень заинтересованно относятся к археологическим свидетельствам своего прошлого. Нередко именно подсказки простых крестьян, «где копать», наводили археологов на нужный след и приводили к интереснейшим открытиям, результаты которых тут же становились всеобщим достоянием и подымали популярность Фрэна. Достаточно спросить встреченного: «Где работает Фрэн?», как вам тут же дадут ответ.

«То, что Анфре сейчас в Аксуме, многому поможет», — подумал я, выходя из подземелья по узкому проходу, слабо освещаемому свечой дабтары.

Если бы не стелы, купола церквей и множество снующих по улицам монахов — из десяти тысяч аксумитов примерно тысяча — служители культа, — то трудно было бы предположить, что Аксум занимает особое место среди городов Эфиопии.

Пыльные, выжженные солнцем улочки, припорошенные красной пылью. Неказистые глинобитные домишки и конусообразные деревенские хижины-тукули в самом центре города. Огромный шумный базар, где изнывающие от жары торговки и торговцы под разноцветными зонтиками, стараясь перекричать друг друга, предлагают огромный ассортимент товаров, начиная от горсти перца и кончая караваном верблюдов или отарой овец в сто голов. Вереница женщин и детей с ведрами и бидонами на голове, вышагивающих к одному из немногих в Аксуме большому колодцу, вернее, кранам с питьевой водой. Около них всегда очереди, крик, гомон, рев ишаков и мычание верблюдов. И как раз наискосок — отполированные веками стелы, уходящие в голубое небо…

Напротив, где под солнцем сверкал огромный купол нового собора Святой Марии, сотни две монахов в белых длинных одеяниях, сопровождаемые служками, державшими над их головами огромные разноцветные зонты-балдахины, совершали какую-то церковную процессию. Потом зонтики закрылись, монахи скрылись в дверях церкви, и оттуда, из христианского храма, послышались звуки барабана и систра, а дабтары пустились в священный танец. Его участников освещали зажженные служками факелы: словно языческий костер проник под своды Цыйона.

«Здесь сумели эфиопизировать даже христианство, всегда и всюду придававшее «свое» лицо культурам целых стран и народов, — подумал я, наблюдая за плясками. — Так неужели могла противостоять этому всепоглощающему влиянию Африки горстка древних сабейцев, переселившихся на эфиопскую землю, оторвавшихся от своей аравийской родины, но со всех сторон окруженных кушитскими народами?»

Конечно, не следует преуменьшать значение того первоначального импульса к развитию, который дали южноаравийские колонисты местным народам. Но в то же время археологические, палеоботанические и историко-лингвистические данные, которыми располагает современная наука, не дают нам права смотреть на кушитов как на неких «дикарей», которые все блага цивилизации тех времен получили исключительно из рук пришельцев.