Черный герой

Христофор вылез из воды на мостик и встал передо мной весь мокрый, но с абсолютно счастливой улыбкой. Моя речь его вдохновила.

– А как мне узнать своё тело? Какими тренировками?

– Трахай чаще девок, – засмеялся я. Его лицо вытянулось. – Они-то заставят тебя чувствовать каждую крупинку твоего тела и всей твоей души, – видя, как он смутился и покраснел, я догадался, где собака зарыта. – Ты девственник, верно?

– Просто… просто я… – начал он мямлить, опустив голову вниз, его глаза забегали.

– Довольно, – махнул я рукой. – Я есть хочу. Пойдём пожрём, нам там с собой запаковали.

Остаток дня мы провели на озере, Христофор тренировался, постоянно что-то спрашивал. Я же указывал на его ошибки и объяснял, что да как. Вечером мы вернулись в город, я отправился в гостиную, а Христофора направил в ту таверну, где он попросил меня о помощи. Думаю, та официантка научит его многому.

Ночь пролетела быстро. Я спал крепко, и мне ничего не снилось. Я не видел ни кошмаров, которые меня преследовали, ни сладких снов, в которых порой так сильно нуждался. Утром меня разбудила та же горничная, что и вчера. Переодевшись, я отправился за завтраком, где по обыкновению встретил веселую Миру и ещё более веселого Христофора, по его лицу всё было видно. Конечно, поднимать такие темы, как поход Христофора к проститутке, при принцессе мы не стали. Мы все дружно позавтракали и посудачили о новостях города, после собрались и выехали на центральную площадь.

Сцена, которая когда-то была театральной, стала плахой, над ней возвышался столб с ремнями. Его предназначение я тут же узнал: он был для обречённых на удары плетью. Память о нём, как яркая вспышка, загорелась у меня где-то в глубинах сознания. Я невольно поморщился. Рядом была виселица с удавками и табуретками под ними. Также стоял низкий стол, а в него врезался топор для отсечения конечностей. Рядом с ним находился стол побольше с разными щипцами и ножами. Также на столе стояла тяжелая чаша с горячим углем и несколькими клеймами, разогретыми докрасна. Зрелище обещало быть красочным. Недалеко от сцены стоял небольшой помост с длинным столом и тремя креслами, обращенными к сцене.

Мира спешилась с коня, и Христофор последовал за ней. Они пошли на помост и заняли подобающие им места, Мира – в кресле, Христофор – за правым её плечом. Ещё два кресла по правую и левую сторону от Миры предназначались для главы города и меня. Как бы я не хотел остаться верхом на Ахероне, мне всё-таки пришлось спешиться и присоединиться к моей компании.

К сцене собирался народ, толпа гудела, к нашей же компании присоединился глава города – невысокий мужчина с залысиной и редкими седыми волосами. Лицо его было покрыто старшинскими морщинами. Он отдал принцессе почетный реверанс и поздоровался со мной, а затем с Христофором. На сцене объявились судья и несколько палачей. По всей площади дежурили вооружённые гвардейцы, кто-то верхом на конях, кто-то же пешим строем. На сцену вскочил мальчишка-барабанщик, на вид ему было лет пятнадцать. Он выглядел счастливо в новенькой форме и начищенных ботинках, видать, это был его первый дебют.

Толпа начинала гудеть всё громче и громче, все судачили и сплетничали об обречённых на суд. Из отдельных громких разговоров крестьян я понял, что больше половины подсудимых были рабами, совершавшими разные преступления против своих хозяев.

И вот начался суд под дробь барабана. В центр сцены важно вышел судья, он был одет в дорогой костюм, а его тёмные волосы были аккуратно зачесаны назад.

– Подданные Империи Солярис! – громко он обратился к народу. – Мы собрались с вами здесь для важного суда. Грозного суда! – добавил он с гордостью и силой. – Наш суд справедливый, и справедливостью здесь выступает принцесса Соляриса – Мира!

Люди зааплодировали и засвистели. Важная персона посетила их. Принцесса встала и помахала всем рукой, ласково улыбаясь своему народу.

– Любой суд Империи Солярис должен быть справедливым! – громко возгласила она, – и я, как представитель имперской семьи, обещаю, что сегодня справедливость нас не покинет!

После слов важной персоны в лице принцессы толпа просто взревела. Всем хотелось кровавого зрелища.

Судья объявил первого подсудимого и все его грехи, после приговора. Бедолагу-раба высекли за неповиновение и клевету на хозяина. Кому-то рубили руки, кого-то и вовсе вздернули. Суд шёл, приговоры были справедливые, принцесса тихо общалась с главой города и хмурилась, когда кого-то наказывали. Вид крови ей не понравился, а от звуков хлыста и визга обвиняемых принцесса морщилась.

Вот уже больше двадцати людей получили свои наказания. Повесили не многих. Человека четыре, за очень тяжелые преступления, в основном за убийства и одного за то, что надругался над ребёнком. Весьма справедливо, жизнь за жизнь. Остальных же секли, чаще всего клеймили позором и реже – отрубали конечности.