Черный Гиппократ

Лифт остановился. Нестеров вышел на этаж — здесь был холл. Нестеров огляделся: направо — торакальная хирургия, налево — абдоминальная. Медицинское образование подсказывало, что следует двигаться в абдоминальную. И он, открыв большую скрипучую дверь, пошел по темному коридору к виднеющейся вдалеке настольной лампе сестринского поста. Чувствуй он себя похуже, — он мог бы кончиться в этом длиннющем коридоре, и никто бы даже не заметил его преждевременной кончины. Это была печальная мысль: медицина, его поприще, его кормилище, его призвание и даже более того — медицина, его любовь, — не блистала ни добрым обхождением с болящим, ни порядком, ни сервисом… Она как будто вообще ничем не блистала и была тускла, как единственная лампочка в коридоре отделения абдоминальной хирургии клинической больницы № 666… Впрочем эта печальная мысль не была для Нестерова таким уж открытием: он и прежде смутно догадывался, что отечественная медицина не блещет, но надеть этот горб на себя и испытать его тяжесть ему довелось впервые.

Владимир подошел к сестринскому посту и огляделся. Дежурной сестры на месте не было. На столе под самой лампой лежала новенькая и тоненькая еще история болезни. Он прочитал: «Нестеров Владимир Михайлович, год рождения 1966, предварительный диагноз: желчно-каменная болезнь в стадии обострения…»

Да, это было про него…

Из палаты вышла молоденькая симпатичная медсестра с лотком в руках:

— Вас уже подняли?

Она поставила лоток на стол и взглянула на лицевую часть истории болезни. В лотке лежал использованный шприц.

— Идемте со мной, Нестеров.

Медсестра указала ему койку в одной из палат. У двери. Именно койку, а не кровать. В больницах принято называть — койка. В палате стояли еще четыре койки, но кто на них лежал, Нестеров не мог видеть, поскольку медсестра не включала свет. Палата была освещена из коридора.

— Ложитесь пока, но не спите. За вами придут…

Нестеров послушно лег, и сам не заметил, как задремал. Он так намучился за этот вечер… Он увидел во сне Вику: она стояла на мосту над каналом и смотрела на Нестерова. А на другом мосту — далеко в перспективе над тем же каналом — стоял Артур. Вика с сочувствием смотрела на Нестерова. Тот понимал, что видит ее и Артура во сне. И даже не сомневался, что этот сон не случайный, а что-то значит. Значение, разгадка сна была где-то рядом — стоило только чуть-чуть пошевелить извилинами, ухватить ускользающую мысль. Однако Нестерову это никак не удавалось… Вика вдруг птицей подлетела к нему и больно ущипнула его за плечо: «Нестеров, подымайтесь!»

— Почему?.. — воскликнул Владимир и открыл глаза.

Бледное лицо доктора Блоха низко склонилось к нему:

— Выспитесь еще.

Владимир медленно, придерживаясь за спинку, поднялся с койки. Он думал в данный момент не о том, для чего его подняли, а о том, что лицо доктора Блоха отчего-то знакомо ему. Где-то они уже встречались — давно-давно — и, возможно, не один раз.

— Сделаем блокаду, — объяснил Блох и вышел из палаты.

Нестеров никак не мог вспомнить, где он мог видеть это лицо. В Петербурге он прежде никогда не бывал… Может, встречал Блоха в Москве — на какой-нибудь конференции? Это не исключено…

Дежурная медсестра — очень милая девушка — уже ждала его в коридоре. Она сопроводила Нестерова в процедурный кабинет. Нестеров зажмурился от яркого света. Посреди процедурного кабинета стоял высокий стол. За этим столом сидел Блох и читал какую-то книгу на иврите. Увидев Нестерова, доктор убрал книгу и указал на стол:

— Ложитесь…

Нестеров знал, что ему собираются делать новокаиновую блокаду, и ложиться надо на бок. Но он лег на спину. Он все еще не отказался от инкогнито.

— На левый бок, — велел Блох.

Владимир повернулся на бок.

Пришла еще одна медсестра — такая же молоденькая, как дежурная, и ему помазали поясницу и правый бок чем-то холодным. Доктор Блох вполголоса что-то объяснял девушкам и водил Нестерову по пояснице пальцем…

«Он обучает их на мне», — шевельнулась мысль, готовая перерасти в обиду.

Но Владимир вовремя подумал:

«Надо же им на ком-то обучаться — как обучался когда-то я и этот самый Блох. Чем я лучше других пациентов?»

— Сейчас будет небольшой укольчик, — нежно сказала дежурная медсестра. — А теперь другой укол, который вы не почувствуете…

Но он чувствовал — не боль; ему небольно заталкивали в спину тупой карандаш. Такое было ощущение.

Когда все кончилось, он слез со стола.

— Вас довести до палаты? — участливо спросила дежурная медсестра.

— Я сам… — Нестеров бросил на нее короткий взгляд; хотя эта девушка «затолкала ему в спину карандаш», она была ему симпатична — пока что единственная во всей больнице.

Медсестра удивилась:

— Надо же! Какой крепкий!.. Других после блокады на каталках отвозим…

Пошатываясь, Владимир добрел до своей палаты и повалился на постель. Симпатичная медсестра сделала ему этой ночью еще два каких-то укола. Он совершенно расслабился и лежал на койке пластом.

Боль почти не ощущалась…

«Где же я видел доктора Блоха?..»