Читаем Черный Гиппократ полностью

Черный Гиппократ

И тут вдруг писчики вздрогнули… На прочерченных линиях зафиксировались крохотные зубцы. Через несколько секунд писчики дернулись сильнее. Сердце шевельнулось — раз, другой… третий… Сначала вяло — словно раздумывая, следует ли вообще возвращаться к жизни. Потом — бодрее. Сжимался и разжимался «кулак» — то низ его, то верх… Патологоанатомы говорят, что сердце взрослого человека по величине приблизительно соответствует его кулаку… Здесь, в «аквариуме», ожило и начало сокращаться совсем небольшое сердце — скорее всего женское. После слабеньких первых сокращений последовали более сильные. По гофрированным трубкам побежал раствор. И тогда заиграли цевницы — начали исполнять гимн. Раствор, проходя через них, раскручивал маленькие колесики, по виду напоминающие мельничное колесо. Движение этих колесиков зафиксировал чуткий компьютер и скорректировал режим с учетом возникших изменений.

А цевницы играли все громче.

Что же они исполняли, приветствуя ожившее сердце?

Конечное же, Бетховена… В девятой симфонии есть у него заключительный хор — тот, что на слова оды «К радости» Шиллера.

Цевницы играли эту мелодию все громче.

Увереннее билось сердце…

К вечеру прооперированный после ранения следователь Алексей Перевезенцев стал несколько приходить в себя. Он мутным взглядом окидывал стены и потолок палаты интенсивной терапии, пытался подняться, но потом, ощутив боль, с недоумением замирал и смотрел к себе на живот. Взгляд его натыкался на повязки, уже пропитавшиеся сукровицей, и еще большее недоумение отражалось но его лице. Как видно, Перевезенцев не до конца понимал, где находится, и не помнил, что с ним произошло.

Значит, «пробуждение» его весьма походило на кошмар.

Маргарита почти не выходила из этой палаты. Выполняла назначения, промокала салфеткой Перевезенцеву лоб, смачивала пересохшие губы, измеряла температуру, поправляла подушки…

Владимир Нестеров заглянул в эту палату:

— Помочь?

Маргарита устало пожала плечами:

— Чем архитектор может помочь медсестре?

Нестеров все же вошел.

Маргарита кивнула ему:

— Раз уж вы здесь, подвиньте поближе вон ту стойку. Буду ставить ему капельницу.

Нестеров сделал, как она просила.

Маргарита открыла стерилизатор на столике:

— А теперь держите жгут. Вы же видели в кино, как надо держать жгут?

— Видел, — Владимир спрятал улыбку, стянул Перевезенцеву плечо жгутом.

И Маргарита принялась нащупывать вену. Уколола иглой.

Перевезенцев опять открыл глаза и посмотрел на Нестерова:

— Ты кто? — и попытался приподняться.

— Успокойтесь, — Маргарита положила Перевезенцеву руку на грудь. — Он такой же пациент, как и вы.

— Ах, да!.. Я в больнице — Перевезенцев послушно откинулся на подушку и тихонько застонал — боль давала себя знать.

— Мы поставим вам капельницу, — объяснила Маргарита. — Лежите смирно…

— Меня, значит, подстрелили…

— А вы разве не помните? — удивилась Маргарита; она уже вошла в вену знаком велела убрать жгут.

— Нет. Не помню… — Перевезенцев закрыл глаза и говорил так, будто бредил. — Я бегу… Я знаю: он там — прячется в подвале…

— Кто? — спросил Владимир.

— …Ребята у меня за спиной. Я оглядываюсь… И тут, кажется, удар в живот. Да… Такое ощущение, словно паровоз в живот въехал и все кишки на колоса намотал… Потом — темнота. Ничего не помню… Скажите, я хоть в Питере?

— В Питере, в Питере… — успокоила Маргарита и улыбнулась.

Перевезенцев вздохнул облегченно:

— Ну тогда все в порядке. Дома и стены помогают, — он посмотрел на Нестерова. — А ты кто?

— Я — Владимир.

— Ты новенький, что ли?

— Мы в больнице. В хирургическом отделении, — напомнил Владимир. — А тебя ранили. Вспомни…

Перевезенцев кивнул:

— Все! Вспомнил… Ранили. Это было ужасно.

Маргарита подрегулировала скорость введения раствора:

— Да. Вы уже говорили… Почувствовали удар в живот.

Перевезенцев поглядел на Маргариту:

— Ты, девочка, совсем молодая… Наверное, не помнишь — в конце семидесятых был фильм «Новые центурионы»…

— Нет, не помню.

— Там копа одного смертельно ранили. В живот. Кишки пузырились. Натурально показали — американцы иногда чересчур натурально показывают… У меня наверное было то же самое?

— Вы об этом спросите у хирурга. А я не видела.

Перевезенцев перевел глаза на Нестерова:

— Извини, парень! Я несу ахинею, да?

— Все нормально, — улыбнулся Владимир. — Только не двигайся — у тебя капельница.

— Ты побудешь со мной, парень? Ты постарше… Ты помнишь тот фильм?

— Я помню… Того копа дважды ранили в живот. Первый раз отходили, а второй…

— У меня пока первый…

— А вот девушку не удалось спасти, — сказала Маргарита.

— Какую девушку? — встрепенулся Перевезенцев. Не было там никакой девушки. Только копы…

— К нам сегодня поступила девушка, — терпеливо объяснила Маргарита. — Бросилась в лестничный пролет. Сколько ни бились над ней — не спасли.

— Суицид… — сказал Перевезенцев.

Здесь в палату легкой стремительной походкой вошла медсестра Фаина.