Черный Город

Мы все выходим на улицу. Сигур устало трет рукой лоб. Он выглядит совершенно разбитым. Эвангелина перехватывает мой взгляд, когда я смотрю на него.

— Все стало гораздо хуже, с тех пор, как ты побывал у нас на прошлых выходных, — говорит она.

— Что ж, я так и думал, — отвечаю я.

— Но и это не самое худшее, — говорит она.

— Что ты имеешь в виду? — уточняю я.

Сигур устало показывает нам следовать за ним. Мы идем в сторону больницы, которую Эвангелина показывала в первое моё здесь появление. В ноздри тут же ударяет вонь. Разложение. Смерть. Это запах Разъяренных.

— Вирус мутировал, — говорит Эвангелина, когда мы входим в палату. — На прошлой неделе три Дарклинга здесь были совершенно здоровы, а теперь у них последняя стадия. Болезнь каким-то образом протекает очень быстро, но мы не знаем почему.

Она указывает на трех Дарклингов, лежащих на ближайших к нам металлических кроватях. Они тянут руки и кричат на своем языке: — Убейте меня.

Глаза у них желтые, а кожа начинает гнить. Первый Дарклинг мужчина, его искусанное лицо отвратительного зеленого цвета. Рядом с ним две девушки Нордин, с торчащими из-под лопаток обрубками вместо крыльев. Их некогда густые длинные белые волосы сильно поредели, образуя залысины. Я узнаю всех троих; все три жертвы были у мистера Табса, когда я приходил к нему с Натали.

Мое тело начинает трясти, когда до меня, наконец, доходит правда.

— Я знаю, что подмешивают в Золотой Дурман, — говорю я, дрожащим голосом.

Я смотрю на Сигура.

— Вирус Разъяренных.

НАТАЛИ

Я смотрю на больного Дарклинга, лежащего на каталке. У меня голова идет кругом.

— Яд Бастет вызывает превращение в Разъяренных? — выпалила я, не веря в то, что говорю.

Все пялятся на меня, даже Дарклинги на больничных койках.

— О чём ты говоришь? — спрашивает Эш.

— Думаю, Золотой Дурман заражен ядом Бастет, — предполагаю я.

— Но в этом нет никакого смысла, — говорит Эвангелина. — Яд Бастет токсичен для Дарклингов. Он мгновенно их убивает. Мы бы не смогли прожить достаточно долго, заразившись вирусом Разъяренных.

— Прожили бы, если бы яд чем-нибудь разбавить. Например, Дурманом или кровью, — мрачно говорит Эш.

— Это объясняет, почему Разъяренные страдают от некроза, — робко добавляю я, вспоминая то, о чем прочла в музее о Бастет. Их яд содержит плотоядных бактерий, Vibrio necrosis, которые вызывают отмирание тканей.

Ужасная мысль приходит мне в голову. Первые Дарклинги, заразившиеся вирусом Разъяренных, были из тех, кто был отправлен в концентрационные лагеря во время войны. Неужели Стражи тестировали эффект яда Бастет на Дарклингах уже тогда? Значит, так они и обнаружили, что яд вызывает появление вируса Разъяренных впервые?

Эш поворачивается ко мне, его лицо встревожено.

- Откуда ты знаешь, что Золотой Дурман был отравлен ядом Бастетов?

Я прикусываю губу.

— Говори! — требует он.

— Эш, пожалуйста… — мой голос дрожит.

— Это дело рук Эмиссара, верно? — говорит Сигур. — Она догадалась, что мы протестировали кровь Синт-1 на наличие ядов, и ей пришлось найти другой способ, чтобы заразить нас. Значит, они создали Золотой Дурман и раздали его в притоны…

— Люди становились носителями инфекции и передавали её Дарклингам, которые питались ими, — заканчивает Эвангелина мысль. — Кроме того Золотой Дурман убивает и людей тоже. Поэтому Эмиссар пыталась повесить эти смерти на нас.

Эш испускает страдальческий звук, словно раненый зверь.

— Эш, мне жаль, — говорю я.

— Почему ты мне не сказала? — спрашивает он.

— Я пыталась сказать тебе сегодня утром, потом вернулся Себастьян и…

— Нужно было получше пытаться! — огрызается он.

Сигур рычит на меня: — Они умышленно отравили нас. Они убили Аннору.

У меня едва ли есть возможность как-то отреагировать на это, потому что Сигур хватает меня за горло, крепко его сжимая.

— Мне следовало бы бросить тебя на растерзание Разъяренным, — говорит он.

— Нет, пожалуйста! — задыхаюсь я, вцепляясь в его руки.

— Отпусти её! — требует Эш.

— Имей сострадание, Сигур! Она всего лишь дитя, — вступается преподобный Фишер.

— Её мать убила наших детей! О чем ты говоришь?! Око за око! — говорит ему Сигур.

Дарклинги в палате воют в унисон и это ужасный кровожадный звук.

— Если ты её убьешь, я никогда тебе этого не прощу. Моя мама никогда бы не позволила бы тебе сделать это. И ты это знаешь, — говорит Эш.

Кажется, это задело невидимую струну в сердце Сигура. Он бросает меня, и я тяжело опускаюсь на землю. Преподобный Фишер поднимает меня на ноги.

— Тебе нужно уйти, — говорит мне Эш, голос у него холодный и отстраненный.

— Эш, мне жаль. Прошу тебя, прости меня, — говорю я.

— Просто иди, пока Сигур не передумал, — отвечает он.

Преподобный Фишер тащит меня из комнаты.

— Отпустите меня! — протестую я. — Мне нужно вернуться.

— Не глупи, дитя. Они убьют тебя, — наставляет он.

В данный момент он очень похож на Эша. Раньше я этого не замечала, так как его лицо было скрыто растрепанной бородой. У них одинаковая форма глаз, одинаковые приподнятые скулы, тот же прямой нос. Трудно не слушать его, когда он так сильно напоминает мне Эша.