Черный Город

Она хватает меня за руки и пристально смотрит на меня.

- Я умоляла его пощадить тебя, но он и слушать не стал. Почему ты думаешь, я приставила к тебе Себастяна, чтобы он глаз с тебя не спускал? Я хотела, чтобы он смог тебя защитить, когда нападут Разъяренные. Это должно было произойти в следующий четверг, после завершения пограничных переговоров. Мы поняли, что это было бы самым подходящим моментом, так как Люди за Единство придут в ярость, когда я откажусь расширить территорию Дарклингов.

— Себастьян знал обо всем этом?

Маме даже не нужно отвечать. Ну, разумеется, он обо всем знал. Он помогал ей. Вот почему Себастьяну было предложено присутствовать на духовном семинаре. Он был, таким образом, вознагражден.

Я высвобождаю свои руки из маминой хватки.

— Не сердись на Себастьяна. Он всего лишь исполнял то, что ему приказывали, — говорит она. — Это было его предложение, организовать выявление новых Ищеек. Мы надеялись, что если некоторые студенты будут подготовлены, то потери будут минимальны.

— Ты приказала найти новых Ищеек? Я думала, это была инициатива Пуриана Роуза.

— Мне удалось убедить его, что это хорошая идея заручиться поддержкой большего количества Ищеек, но он не знал настоящей причины, — говорит мама.

— Ты все еще собираешься следовать намеченному, несмотря на то, что Люди за Единство опередили тебя и разбомбили стену? — спрашиваю.

Она кивает.

- Пуриан Роуз сказал, что это будет последним гвоздем в крышку гроба Дарклингов вместе с Людьми за Единство. У граждан просто не останется выбора только, как проголосовать за Закон Роуза. Таким образом, бомбежка обернулась только нам на пользу; она показала, что Люди за Единство оказались экстремистами. Народ поверит нам, когда мы скажем ему, что во всем виновата эта организация.

Я мотаю головой, стараясь все осознать. На руках мамы столько крови, что при мысли об этом мне становится дурно.

У моих ног осколки от пресс-папье, которое я швырнула в стену. Они сверкают в отблеске камина, как глаза Эша. Мое сердце сжимается, когда я думаю о нем, думаю, сколько я потеряла из-за своей матери.

— Поверить не могу, что ты решилась пойти на такое безумие, — наконец, выдавливаю я из себя. — Меня могли убить. Неужели тебе совсем на меня плевать?

— Конечно, мне на тебя не наплевать. Ты же моя дочь.

— Прежде, это не имело для тебя никакого значения. Ты позволила Пуриану Роузу пытать Полли. А она ведь тоже твоя дочь.

— У меня не было выбора!

— Ну, конечно он у тебя был. Ты могла воспротивиться в ту ночь Пуриану Роузу. Ты могла попытаться хоть что-нибудь сделать. Вместо этого ты просто отдала её ему.

Худое лицо матери застывает.

- Не забывайся, юная леди. Это была твоя вина, что еще и Полли оказалась там.

Я морщусь, уязвленная её словами.

У меня в голове раздается мягкий голос отца: "Ты не виновата. Ты была всего лишь ребенком".

Мои руки начинают трястись, когда внутри все клокочет от злости. Меня уже тошнит от того, что мама переложила всю ответственность за то, что случилось с Полли только на меня. Это неправильно, это несправедливо.

— Не смей меня винить, — говорю я. — Она пострадала, потому что ты её не защитила. Ты её мать. Ты должна была сделать все, что в твоих силах, чтобы спасти её.

Мама бледнеет.

— Просто ответь мне на один вопрос: почему ты выбрали её, а не меня? Я знаю, что она твоя любимица, так что даже не пытайся это отрицать, — говорю я.

— Я и не отрицаю.

Даже, несмотря на то, что я это знала, услышать об этом было больно.

— Это правда, я любила Полли больше, чем тебя, — продолжает мать. — Ты была любимицей своего отца и на это есть причина.

— Что за причина?

Мама поворачивается к огню и закрывает глаза.

- Джон не был отцом Полли.

Я где-то с минуту ничего не говорю, переваривая невероятную новость. Полли моя единоутробная сестра? Но, полагаю, это все объясняет, почему мы так с нею не похожи.

— Кто её отец? — спрашиваю я, и ужасное подозрение уже закралось в мою душу.

Мать неуверенным движением показывает пальцем на человека с волчьими серебряными глаза, чей портрет висит над камином.

Париан Роуз.

— Нет! — вскрикиваю я, отшатываясь назад от картины.

— Он понятия не имел, что Полли его дочь, — оправдывает его мать.

— Ты сделала это, чтобы причинить боль Роузу, хотя он понятия не имел, что Полли его ребенок?

Она кивает.

- Я собиралась ему все рассказать, просто ждала подходящего момента.

— Ты имеешь в виду, момента, когда это было выгодно бы тебе? — спрашиваю я, понимая, к чему она клонит.

— Политика — это война, Натали, — отвечает она. — Мне нужна страховка. Если кто-нибудь узнает, что у Пуриана Роуза есть незаконная дочь, которую он подверг пыткам, это будет концом его карьеры.

— Ты собираешься его шантажировать?

— Да, — не лукавит она.

— Ты неподражаема. Ты не опасаешься, что он просто убьет Полли, чтобы правда не выплыла наружу?

Она смеется.

- Если он только пальцем её тронет, мои союзники в Центруме выпустят в свет ДНК-отчет, подтверждающий, что он её отец. Правда все равно выйдет наружу. Это не в первый раз, как я кого-то шантажировала — не надо во мне сомневаться.