Черный ящик

Ханна невидяще смотрела куда-то в пространство. Впрочем, Босх сразу понял, что сделал все неправильно. Нет, случившееся с ее сыном не было секретом или табу. Они часто и подолгу разговаривали о нем. Босх с самого начала знал, что он совершил преступление на сексуальной почве и попал в тюрьму, признавшись в изнасиловании. Это чуть не убило его мать, но она нашла в себе силы жить дальше, сменив направление работы. Прежде она занималась семейной психотерапией, а теперь взялась за преступников, подобных собственному сыну. Именно эта деятельность свела их с Босхом. И потому, откровенно радуясь ее появлению в своей жизни, он не мог не понимать всей горькой иронии судьбы, их сблизившей. Не соверши ее сын столь тяжкого преступления, Босх никогда не встретился бы с его матерью.

– Вероятно, мне следовало попросить у тебя разрешения, – сказал он. – Прости. Но я не знал заранее, останется ли у меня время для встречи с ним. Со всеми этими бюджетными сокращениями нам больше не позволяют двухдневных поездок с ночевкой. Нужно все сделать за один день, и потому не было никакой уверенности…

– Как он выглядит?

В вопросе отчетливо прозвучала материнская тревога за сына.

– По-моему, совсем неплохо. Я спросил, все ли у него в порядке, и он ответил, что да, все в норме. Мне не бросилось в глаза ничего, что могло бы вызвать беспокойство. Честное слово, Ханна.

Ее сын вынужден обитать в таком месте, где ты становился либо хищником, либо добычей. А парень не отличался физической мощью. Он даже изнасиловал свою жертву, подсыпав ей снотворное, а не взяв силой. В тюрьме об этом узнали. Его презирали и по любому поводу пытались унизить. Ханна не раз жаловалась Босху.

– Послушай, нам не обязательно продолжать этот разговор, – сказал он. – Я просто хотел, чтобы ты знала. Ничто не планировалось заранее. У меня осталось немного времени, я попросил о свидании, и мне его быстро организовали.

Она ответила не сразу, но потом заговорила порывисто и нервно:

– Нет, мы продолжим этот разговор, раз уж ты его начал. Я хочу знать обо всем, что он сказал, обо всем, что ты заметил. Он – мой сын, Гарри. Что бы он ни совершил, для меня он остается сыном.

Босх кивнул.

– Он просил передать, что очень тебя любит.

Глава пятая

Когда Босх вернулся с обеда, в помещении отдела нераскрытых преступлений уже вовсю кипела работа. Черная коробка стояла на столе, где он ее и оставил, а за вторым столом в одной с ним кабинке расположился его напарник, бегло стучавший по клавишам компьютера.

– Как жизнь, Гарри?

– Продолжается.

Босх сел на свое место, ожидая, что Чу заговорит о его дне рождения, но тот ничего не сказал. Мебель в их кабинке была расставлена так, что они работали, сидя спиной друг к другу. В старом здании «Паркер-центра», где фактически прошла вся профессиональная жизнь Босха, напарникам приходилось сидеть лицом к лицу. Новая организация пришлась ему по душе, хотя бы иногда создавая иллюзию уединения.

– Что в коробке? – донесся сзади голос Чу.

– Уличные карточки на «Роллинг-Сикстиз». Приходится цепляться за любую соломинку и надеяться на везение.

– Тогда удачи тебе.

Будучи напарниками, они занимались одними и теми же делами, но поначалу распределяли их между собой, объединяя усилия, только когда приходило время решительных действий вроде обысков и допросов подозреваемых. На аресты тоже никто не выезжал один. Подобным образом каждый брал на себя примерно равную долю работ, а по понедельникам за чашкой кофе они делились информацией о расследуемых делах. Но о результатах посещения Сан-Квентина Босх проинформировал Чу сразу по возвращении из Сан-Франциско.

Босх снова открыл коробку и со вздохом уставился на толстые пачки карточек уличных допросов. Если тщательно их просматривать, на это уйдет не только остаток дня, но и весь вечер. При необходимости Босх был готов к такой работе, но сказывался нетерпеливый характер. Он вытащил первую связку, размерами напоминавшую небольшой кирпич, бегло изучил ее и убедился, что карточки располагались в хронологическом порядке за все четыре года, обозначенные на коробке. И он посчитал логичным сосредоточить поначалу внимание на документах, датированных годом убийства Аннеке Йесперсен. Отложив в сторону карточки за 1992 год, Босх принялся за чтение.

На усвоение основной информации каждого протокола у него уходило не более десяти секунд. Имена, клички, адреса, номера водительских прав и прочие детали. Но патрульный часто заносил сюда же имена других персонажей, попадавших в поле зрения, только потому, что те сопровождали подозреваемого во время уличного допроса. Поэтому некоторые имена встретились Босху не один раз – то в качестве самого допрашиваемого, то как попутчики оного.