Чёрный Колибри

– Яд, смертельный испуг, помешательство… – шутливо загибая пальцы перечисляла девушка, – Однако ваша компания меня не обременяет, поэтому я не стала бы этого делать.

«Несносный ребёнок» – пронеслось в голове Чарльза.

Какой бы взрослой она себя ни считала, она все равно была ребёнком. Быть может, еще большим, чем её приземлённая кузина, о которой она так нелестно отзывалась. Эта черта характера порой умиляла, но в основном раздражала, а иногда даже разочаровывала. Доктор мысленно сокрушался. И ведь хватило же смелости отправиться непонятно куда посреди ночи, или глупости… Может он зря теряет здесь время?

– Не забывайте, что я могу сам отказаться работать с вами без объяснения причины, – он совершил ответный выпад.

– Это было бы весьма прискорбно, – удаляясь ответила Ингрид.

– Почему же? – вдруг спросил мужчина, когда она уже стояла на крыльце.

Вновь развернувшись, она несколько секунд смотрела в его глаза:

– Вы хороший слушатель.

Затем она перевела взгляд куда-то выше и скрылась в дверном проёме.

Секунду спустя на голову Чарльзу упал персик. Потирая затылок он недоумённо поднял глаза вверх, разглядывая дерево над собой. Все плоды на нём были ещё слишком неспелыми, чтобы так легко падать с веток.

Ещё немного постояв он тоже направился в дом. Обувь скользила по мокрой траве, издавая неприятный скрип.

Золотистый утренний свет лениво проникал в пустую столовую сквозь широкие окна. Дюжина тёмных дубовых стульев были расставлены вокруг стола как под линейку. Через несколько часов это помещение наполнится гамом пробудившейся семьи, а пока лишь Ингрид бесшумной тенью скользила по матовой плитке, доставая посуду из стеклянного шкафа.

Чарльз заметил её за секунду до того, как за ней закрылась дверь, вероятно, ведущая на кухню. На одном из подоконников стояла пепельница с тлеющей сигаретой внутри. Когда она успела её выкурить? И весьма опрометчиво было оставлять её здесь, хотя доктор почти был уверен, что она сделала это специально.

Девушка не заставила себя долго ждать и совсем скоро вернулась с заварником в руках.

– Вы будете чай или кофе?

– Кофе, пожалуй. После таких ночных прогулок он мне просто необходим, – отозвался мужчина. Ингрид молча развернулась, направляясь за ещё одной чашкой. Спустя ещё несколько минут её хаотичных перемещений по столовой всё к завтраку было готово.

– Вы всегда завтракаете так рано? – поинтересовался доктор, садясь напротив пациентки.

Она кивнула, помешивая кофе серебряной ложечкой.

– Я ведь уже говорила. Все слишком громкие. Но это не их проблема, а моя. Мне проще спрятаться и не создавать никому из нас трудности. Да и не хочется в очередной раз выслушивать от матери план моей «идеальной» жизни.

– Неужели все так плохо? – спросил Чарльз, откусывая кусок тартинки.

Девушка отложила ложку и изобразила напыщенное выражение лица:

– Ингрид, перестань читать по ночам, мешки под глазами тебя не красят! – подражая тону своей матери проговорила она, – Дорогая, ты непременно должна пойти на воскресный прием, там будет вся семья де Мартелей… Ты снова одета в чёрное, сколько повторять, что за траур?

Закончив свою пародию она устало закатила глаза:

– Примерно так все обстоит.

– Но, что вас не устраивает в вашей жизни? Мне казалось, все девушки мечтают о торжественных приемах и прочих светских мероприятиях.

– Мне не интересна жизнь, придуманная для меня моей матерью, – ответила она, поправляя столовые приборы на салфетке, – Я хочу сделать что-то стоящее, стать кем-то. Мне не хотелось бы быть просто замужней дамой с собачкой, детьми и дорогими украшениями. Такая жизнь видится мне скучной, однообразной, полной пустого притворства. Одно представление о таком будущем уже угнетает меня.

Доктор внимательно слушал её. Немного поразмыслив, он обвёл глазами предметы на столе.

– Смотрите, – он поставил перед Ингрид фарфоровую сахарницу, – Это сахарница. Она предназначена для того, чтобы хранить в ней сахар. Да, я потрясающе проницателен, – добавил он, заметив её легкий смешок, – Но никто не может запретить мне насыпать сюда морфий, или разбить её, или использовать как шкатулку для драгоценностей… Так же и с вашей жизнью. Только вы выбираете свое предназначение.

– Всё не может быть так просто, – возразила девушка после короткой паузы, – Как бы там ни было, из сахарницы не сделать телескоп или компас.

– Вы воспринимаете это слишком буквально. Нашу жизнь можно представить, как сосуд, который мы наполняем избранным нами смыслом, – Чарльз высыпал содержимое сахарницы на чайное блюдце, – Да, у каждого из нас разные возможности. Я должен был всю жизнь провести в полях в пригороде Марселя, – он вынул из вазы на столе маленькую веточку лаванды, – Однако сейчас я здесь перед вами и рассуждаю о жизни на примере фарфоровой утвари, – он опустил в сахарницу свои карманные часы на цепочке и накрыл крышкой, – Не совсем складно, но, я думаю, вы меня поняли.

Ингрид молча переводила взгляд с доктора на сахарницу и обратно.

– Но ведь в эту сахарницу не поместится даже самая маленькая книга, – произнесла она, скрестив руки на груди.

Мужчина улыбнулся: