Черный Король (СИ)

   Свет и звук вокруг постепенно меркли, даже стук копыт Агата превратился в глухое войлочное эхо.

   В бархате, где глаза уже не нужны, пальцы сжались на руке девушки сильнее. Конь остановился и отстал от идущей парочки, и вскоре та оказалась перед темным ложем, которое ощущалось чем-то странным – смесью сухой травы, листьев и пуха. Король сдернул с Анны пальто, сдернул ткань с плеча и припал льдом губ к плечу, разъедая ткань.

   Дрожащая девушка чуть не вскрикнула от боли и прикусила губу, чтобы не издать ни одного лишнего звука. Она помнила о тварях и не хотела их ничем привлечь, поэтому только кусала губы и жмурилась, стараясь сдержать невольные слезы, текущие из глаз.

   – Твои слезы такие соленые, – острота укусов сменялась мягкостью языка, слизывающего кровь. Дрожь души, дрожь тела возбуждали короля все сильнее, и трепещущий мотылек в его обители пах все вкуснее жизнью и страстью.

   Анна всхлипнула в ответ на странную ласку. Она боялась боли, но творимое королем нельзя было назвать обычной болью, как от пореза ножом, к примеру. Она была ярче, насыщеннее, сильнее и одновременно казалось, что чудовище, получив первый всплеск, каким-то образом гасит солнце внутри тела, ведь даже от самых ярких вспышек сознание не уплывало в спасительный мрак, и Учинни продолжала все чувствовать.

   Еще немного, и ткань поползла вниз, будто ее разрезали острыми лезвиями. Запомнила ли Анна, что сопротивляться невозможно или только замирала, каждый раз ждала момента смерти, король не знал. Но он с удовольствием темной, древней выдержки, хотел смешать молодую кровь и густое мертвое варево магии. А потому неспешно уложил девушку и лег рядом.

   Анна дрожала, как лист на ветру, но знание того, что последует дальше, делало ожидание не столь мучительным, хоть и более страшным. Она со странным отчаянием желала продолжения, а в груди теплилась надежда, что все будет не так, как вчера.

   – Не больно, – голос мучителя успокаивал, с одной стороны, а с другой – завораживал скрипом, несовершенством, словно из длинной трубы раздается тихое подвывание ветра, который трогает ржавое железо и заставляет дребезжать. В холодной кровати пахло кровью, плесенью и еще чем-то мерзостным, но король не превращался в чудовище, как прошлой ночью, а продолжал держать форму человека, только очень странного, как будто его кости сложены неправильно и могут меняться местами.

   Девушка не поверила, просто не смогла, но кивнула – так, будто точно знала, что ее мучитель увидит, ведь для него не существовало темноты, в которую погрузили саму Анну.

   – Больно, когда не можешь терпеть, когда разрывает на части, – сообщил мучитель ровно, надрезая ткань на бедрах. – Так... не больно... И так, – еще один разрез, – и даже так, – юбки превращалась в лоскуты, а сущность воплощенной смерти и не собиралась останавливаться.

   Может быть, тому, кто пришел с той стороны, от подобного и не становилось больно, но тонкие раны, будто сделанные остро наточенным стилетом, постепенно наполнялись каплями крови и начинали саднить. Анна лежала, не смея пошевелиться, борясь с желанием сжать пальцами самые сильные надрезы, а воздух пропитывался железистым запахом эссенции жизни.

   Твари в коридорах принюхивались, и ветер шумным дыханием пугливо касался кожи Анны, как будто ее могли уволочь эти мертвецы и не отдать больше господину страшной сказки.

   – Я хочу исполнять твои желания, – король прошелся языком по груди и судорожно опадающему и поднимающемуся животу.

   «Тогда отпусти меня!» – отчаянно кричало сознание девушки, но сама она лишь прошептала, утопая в миазмах, пропитавших все вокруг и оседающих на коже мелкими почти неощутимыми каплями.

   – Сейчас отпустить? Ты уверена, что правильно поступишь? – капли крови звали тварей под землей на свежую жизнь. И муки от них Анна бы не выдержала.

   Девушка всхлипнула и забормотала:

   – Нет… Я не права… Прости…

   – Ты не права. Ты не права, когда думаешь так болезненно и так остро, – тело короля навалилось на Учинни тяжестью, распластывая по темному ложу и подминая под черную массу, которая липкой субстанцией обволакивала ноги и бедра.

   Объятая первородным ужасом, Анна рванулась вверх, прочь от чего-то, что ее собиралось поглотить, навстречу чудовищу, которое же сама в неразумном возрасте и призвала.

   Но ее не отпустила тьма, ее опутали паутиной остановившегося времени, е пожрали тишиной и вечным разложением, в котором не знаешь, дышишь или уже умер, а потом подняли вверх и показали, что произойдет, если Анна и дальше станет сопротивляться – ее съедят заживо.

   Вновь мир перед глазами девушки становился расплывчатым и ненастоящим, размазывая границы человеческого восприятия, обращая новыми гранями, показанными вчера. Король раскрывал свою жертву медленно, как отгибают лепестки розы, чтобы добраться до самой ее сердцевины, но не для того, чтобы поломать, а лишь вдохнуть настоящий аромат цветка.