Черный лед

– Я не причиню тебе вреда, – повторил он, поворачивая меня лицом к себе. Его глаза внимательно оглядывали меня, озадаченно и обеспокоенно. – Что случилось?

Я уставилась на свои расцарапанные, окровавленные руки, потеряв голос.

– Слышал, ты кричала… Думал, медведь… – Он долго неровно выдохнул.

Ни о чем не думая, я прижалась лицом к его груди, из горла вырвался всхлип. Мне просто хотелось, чтобы чьи-то руки меня держали. Пусть даже руки Джуда.

Он попробовал отстраниться, ошарашенный моими объятиями. Когда я так и не отпустила его, он словно против воли накрыл мои руки своими. Джуд погладил их – сначала неохотно, потом перестал стесняться и гладил меня, успокаивая. Я была рада, что он не прикасался ко мне так, будто я сейчас сломаюсь. Мне нужно было знать, что он несокрушимый и настоящий. Когда Джуд бережно прижал мою голову к себе и забормотал в ухо что-то утешительное, я больше не могла сдерживать слезы: зарылась лицом в его куртку и от души расплакалась.

– Я здесь, – нежно уговаривал он меня. – Я никуда не уйду. Ты не одна.

Джуд накрыл подбородком мою макушку, и я неосознанно прижалась к нему еще теснее. Было холодно. Я промерзла до костей, лишилась последней капли тепла и, позволив ему держать меня, почувствовала себя до дрожи хорошо.

Несмотря на холод, Джуд снял с себя куртку и укутал мои плечи.

– Расскажи, что произошло.

Мне не хотелось вспоминать случившееся – он только посмеется надо мной. Росомаха, сколь угодно злобная, не стоила таких рыданий. Все могло быть и хуже – вместо нее мог бы вылезти гризли. Я так часто дышала, что у меня поплыла голова.

– Выпей-ка это. – Джуд достал из кармана маленькую бутылочку. Я так тряслась, что едва почувствовала, как обжигающая жидкость стекает в горло, холодная и горькая. Хлебнув еще, я поперхнулась и закашлялась. Вскоре тепло уверенной волной растеклось по телу, и дыхание выровнялось.

– Сначала мне показалось, что это медведь. – Я крепко зажмурилась, чувствуя, что снова начинаю дышать рывками. Перед глазами по-прежнему стояла оскаленная морда зверя. – Это была росомаха, она напала. Я думала, она убьет меня.

– Должно быть, услышала, как я подхожу, поняла, что силы неравны, и дала деру. Когда я нашел тебя, ее уже и след простыл, – сказал Джуд, еще крепче прижимая меня к себе.

Успокоившись, я сделала еще один глоток и продолжила:

– Она пряталась в старом трапперском лабазе, в том, где в прошлом октябре нашли убитую девушку. Помню, я видела в новостях очень похожий домик, а сейчас нашла обрывок желтой полицейской ленты на кусте у хижины. Думаю, это тот самый лабаз. А рядом я нашла кость. Это же не может быть ее костью, правда? Следователи бы постарались вывезти все останки, да? Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, будто это ее!

Я вспомнила ощущение пустоты, когда держала кость, свидетельство смерти. И тут же мысли обратились к высохшей мумии в кладовке той, первой хижины, заставив почувствовать, будто смерть сочилась из каждого склона этих гор. И зачем меня только потянуло в это ужасное место?

Джуд взял меня за плечи, пристально вглядываясь в мое лицо. Он помрачнел, как пасмурное небо, губы сосредоточенно сжались.

– Что за девушка?

– Кимани Йовелл. Помнишь, о ней говорили в новостях? Старшеклассница из школы Покателло, пианистка, уже дававшая концерты. Ее по всей стране приглашали играть. Все говорили, она пойдет в Джульярдскую школу[20] – такая она талантливая. А потом Кимани убил парень, с которым она повздорила. Задушил и спрятал тело здесь.

– Я помню ее, – ответил Джуд, глядя в сторону, мыслями явно где-то далеко.

– Кем надо быть, чтобы убить свою девушку?

Джуд не ответил. Но что-то черное и неприятное проступило в его чертах.

Глава 22

По пути обратно к лагерю Джуд держался ко мне чуть ближе, чем обычно. У меня в голове не укладывалось, что всего два дня назад я бесстыдно заигрывала с ним в «Севен-Элевен», считая его даром небес, ниспосланным мне, чтобы спасти от унижения. За два дня мое отношение к нему дошло от обожания до отвращения, и до…

В ту минуту я не знала, что чувствовать. Не знала, что думать.

Мы случайно задели друг друга рукавами. Джуд не отдернул руку и не извинился, казалось, его это нисколько не взволновало, будто и вовсе не заметил. Я заметила. Его близость порождала во мне странную ускользающую теплоту. Я украдкой взглянула на него. Небритый и невыспавшийся, он все равно умудрялся выглядеть круто. Будто брутальный мачо из рекламы «РЕИ»[21]. Судя по загару и выцветшим на солнце кончикам волос, Джуд явно много времени проводил на воздухе. Вокруг глаз разбегался веер светлых лучиков – тех, что образуются, когда жмуришься на солнце. А еще на лице была еле заметная «маска енота» от солнечных очков. Удивительно, но это выглядело не безвкусно, а почти сексуально.