Черный лис. Том 3

Последнюю фразу она произнесла таким тоном, что я ушам не поверил. Госпожа секретарь пыталась шутить. Распекая меня, пугая неслучившейся катастрофой, тем не менее, она пыталась свести всё к шутке…

— Вы решили, что Шива — это я.

Догадка была очевидной. Я сам расписал им, каким жестоким и непредсказуемым может быть Разрушитель.

— Разумеется, мы так решили, — мы подошли к перрону. Поезд был на месте — ждал нашего возвращения. — И мы готовились вас убить. Снайпер всё время следил за вами из окна небоскрёба напротив. Серебро пополам со свинцом, безотказный вариант, — двери открылись, и она привычным движением шагнула в вагон. — Граф Бестужев не придумал ничего нового, — Салтыкова позволила себе усмехнуться. — Все знают, что металлы экранируют Эфир. В известной степени. Оставалось провести несколько экспериментов, чтобы выявить идеальную формулу…

И вдруг она отключилась.

Глаза сделались пустыми, как у куклы. Кожа на лице обвисла. Губы непроизвольно подёргивались, шея под подбородком сморщилась, как у древней черепахи.

Но не успел я по-настоящему испугаться и подхватить бесчувственное тело, как Салтыкова вернулась.

Звонок. Это был всего лишь телефонный звонок по закрытой линии.

— Оказывается, даже моего влияния не хватает, чтобы удержать вас на поводке, — сказала она тем спокойным голосом, за которым скрывалась неподдельная ярость. — Выходите, Курои. Вас ждут.

Глава 3

Секунду я смотрел на Салтыкову с недоумением. Она хочет, чтобы я остался на перроне? Но причём здесь поводок?

— Выходите, — повторила она с нажимом. Двери вагона распахнулись, внутрь проник запах влажного бетона и сырости.

Я послушался и сделал шаг назад.

Поезд тут же рванул с места, словно боялся, что Салтыкова передумает.

На перроне стоял автомобиль. Вероятно, он подъехал только что — в воздухе всё ещё висел запах выхлопных газов.

Какое-нибудь ответвление в туннеле, которое я не заметил, — предположил я гадая, откуда он взялся.

Корпус автомобиля был тусклым, матовым, он не ловил бликов потолочных светильников. Огромный внедорожник, с широкими колёсами, с пуленепробиваемым, судя по характерному цвету, лобовым стеклом, с трубой шноркеля, выходящей далеко за крышу.

Тупоносый, скалящийся решеткой радиатора, он походил на затаившегося хищника.

"НИВА" — гласила надпись на узкой табличке, привинченной к кузову.

Сделав шаг к этому ожившему монстру, я испытал робость. Кто скрывается там, внутри?.. Вряд ли кто-то знакомый: судя по холодной ярости, с которой Салтыкова приняла новое распоряжение, её планы рушились самым катастрофическим образом.

Открыв переднюю дверь, тяжелую, словно её взяли из банковского хранилища, я скользнул на сиденье.

— Здоровэньки булы, пане шановни громадяне, — встретил меня раскатистый бас.

Навалилось облегчение. Жаркая волна прокатилась от затылка до самых пяток. Обмякнув, на секунду я закрыл глаза и даже позволил себе улыбнуться.

Говорил Колян на каком-то полупонятном наречии, и оставалось только надеяться, что это было приветствие.

— Как ты меня узнал?

Стекло было чёрным, в нём отражалась звёздная россыпь приборной панели и моё новое лицо.

— Старую собаку новым фокусам не выучишь, — добродушно буркнул Колян и передёрнул какой-то рычаг. Двигатель где-то под капотом утробно взревел, машина плавно двинулась с места. — Я милого узнаю по походке, — добавил он не менее загадочную фразу, ворочая огромным, как тележное колесо, рулём.

Стёкла салона были настолько затемнены, что я видел только своё отражение.

— То есть, не так уж сильно я изменился, — не знаю, огорчаться этому открытию, или радоваться.

— Фокус в том, чтобы уметь смотреть, — хрюкнул водитель. Он опять передёрнул рычаг, надавил педаль газа, двигатель взревел и вдруг стало светло: мы выехали из туннеля. Солнце светило вовсю, небо усеивали мягкие белые облачка. — Фамильное сходство не пропьёшь, — неторопливо вещал водитель. — Да и манеру эдак вот дёргать плечом, закидывая руку назад, хорошо бы сменить. Но ты не ссы, — оторвав могучую длань от руля, он похлопал меня по коленке. Больше это походило на весьма чувствительные удары, но я был не в претензии. — Повешенный не утонет.

— Не представляешь, как я рад тебя видеть.

Я говорил вполне искренне. После всех тайных интриг Салтыковой, после загадок мастера Никто, Колян казался незыблемой скалой в море загадок и тайн. За него можно было зацепиться, перевести дух. В его присутствии дышалось особенно легко.

— Да, побузил ты знатно, — он смотрел на дорогу, но похожее на капустный кочан ухо чуть шевельнулось в мою сторону. В знак приязни.

И тут меня кольнуло.

— Каховка! — я еле сдержался, чтобы не орать во весь голос. — С князем всё в порядке? Там все… Целы?

Я вспомнил, что говорил мастер Никто: когда он слился с Артефактом, остров, где тот находился, ушел под воду…

— Прорвёмся, — сквозь зубы выдавил Колян. — Потрясло нас знатно. Десять баллов по шкале мокрых штанов. Но всё путём, Вован. Князь — как огурчик. Видел бы ты его.

— А мы разве едем… не домой?

— Сорян, братка. Дан приказ идти на запад.

Тон Коляна неуловимо изменился.

— Что произошло?