Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

– Сын или дочь, Лотта. Мне хотелось бы, чтобы у нее были твои глаза, ротик, волосы… Ну, и что-то от меня. Чтобы ты всегда помнила своего Петера.

– Как все это смешно. Мы сблизились всего на один раз. Затем акт совершился, и ты уходишь. Я же больше никогда не увижу тебя снова.

– Почему, милая, ты говоришь «никогда»? Жизнь полна сюрпризов.

Не открывая глаз, она провела рукой по моему лицу, словно лицу слепого.

– Скажи, Петер, ты обручен? У тебя есть девушка? Ты расскажешь ей об этом?

– Давай говорить о чем-нибудь другом, Лотта. Почему ты не расскажешь, как оказалась здесь? Вы все здесь добровольно?

Она прижалась ко мне теснее и издала мяукающий звук, как кошка.

– Добровольно – да, если тебе угодно так выразиться. В большинстве своем мы из БДМ, где применяются разные способы давления, чтобы уговорить нас, упирая все время на патриотизм, конечно. Во всяком случае, тебе грозит масса неприятностей, если откажешься, бесконечная нервотрепка.

Она чуть отодвинулась.

– Не заставляй меня углубляться в это, Петер! Это так глупо, в этом нет смысла. Во всяком случае, я действительно не могу с уверенностью сказать, как получилось, что я оказалась здесь. Думаю, мне стало все ясно только тогда, когда я приехала в Шмалленог. Но было уже поздно.

Она поцеловала меня, и я снова ее обнял.

В последующие несколько дней мы жили как настоящие муж и жена.

Когда пришло это ощущение, мы стали обедать в одной из небольших гостиниц в долине или на природе, в чаще леса. Мы обследовали соседнюю местность от Виллингена до берегов Рура или Эдера.

Повсюду в горах Ротхаргебирге располагаются маленькие деревушки с домами, выкрашенными в разные цвета, с растущими на стенах цветами, с крышами, покрытыми красной черепицей, которая сверкает полировкой. В Альтенхундене, Бад-Берлебурге, Винтерберге и Эрндтенбрюкке находятся другие питомники Лебенсборна. Здесь и там можно видеть высокие, побеленные здания в стиле модерн, госпиталь или дом материнства. Можно встретить недавно построенные обычные дома для проживания матерей и детей, где они остаются несколько месяцев и даже лет после рождения, в зависимости от обстоятельств.

Оплачивает проживание Третий рейх.

Лизалотта выглядела несколько подавленной, когда мы проходили мимо этих высоких домов, похожих на бараки. Она, несомненно, думала о том времени, когда ей придется жить в одной из этих каменных клеток со своим ребенком – с нашим ребенком.

Однажды в полдень, когда мы лежали на весенней травке, глядя в небо и наблюдая облака причудливых форм, она вдруг попросила меня показать карту, которую мне выдали по прибытии в Шмалленог (Шмалленберг. – Ред.).

В карте было записано среди прочих вещей, что, став партнерами, мы не можем менять своего решения. На карте, помеченной словом «Мужчина», констатировалось, что в самых исключительных обстоятельствах нас могут попросить перебраться в другие питомники.

Лотта читала это, надув губы.

– Итак, если тебя попросят, тебе придется уйти и спать с другой девушкой? Боже, как отвратительны эти люди!

Я улыбнулся:

– Не беспокойся, глупышка! Пока вопрос об этом не стоит. И не забывай, что у нас, к сожалению, осталось всего два дня для совместного проживания.

Она настороженно посмотрела на меня:

– Ты будешь мне писать, Петер? Впоследствии?

– Обещаю.

Затем мы расстались.

Для других парней из Зонтхофена, которые тоже нашли единственную в мире девушку на шесть дней, было так же трудно завершить это удивительное испытание, как и мне.

Лотта поклялась, что напишет мне, как только тесты покажут результаты нашего искусственного любовного романа.

«Искусственного» – это неточное слово. Мы с Лоттой познали немного счастья.

Поразительное испытание в жизни мужчины.

Слезы, поцелуи, обещания. И поезд отходит.

Завтра я буду в Зонтхофене, еще на несколько недель.

Глава 7

ПОБЕДА

Виттенберге. 24 июня 1940 года. В поезде, который вез меня сюда из Зонтхофена, я узнал о капитуляции Франции.

На вокзале Лейпцига царило необычайное оживление. Мы с Францем видели бегущих в разных направлениях людей. Они задавали друг другу вопросы и обнимались без видимой причины.

Внезапно дверь нашего купе открыла женщина и, увидев на наших лицах вопросительное выражение, прокричала:

– Подписано перемирие. Война окончена!

Да, позавчера было подписано перемирие в старом железнодорожном вагоне в Компьеньском лесу, месте, где Германия была унижена в 1918 году.

Генерал Кейтель (в июле был произведен в фельдмаршалы – Ред.) заставил генерала Хюнцигера подписать документ о капитуляции Франции из двадцати трех пунктов.

Таким образом, позор Версальского договора был окончательно смыт.

Вся Германия бурно ликовала. Государственные флаги вывесили в каждом городе, деревне, доме. Сердце каждого немца переполняла радость.

Зиг хайль!

Мы в неоплатном долгу перед нашим фюрером, Адольфом Гитлером, который привел Третий рейх к победе и триумфу.

Вопреки рекомендации Верховного командования Гитлер завершил аншлюс Австрии.

Вопреки рекомендациям дипломатов и политиков он аннексировал Судетскую область.