Черный охотник

— Ну скажите «Нэнси». Ведь вы уже почти сказали.

— До свиданья, Нэнси, — сказал Дэвид, — и спасибо вам за все.

В скором времени все уже сидели в лодках, и последней заняла свое место Анна, которая вырвалась из объятий старого отца и на виду у всех обняла Дэвида и дважды поцеловала его.

Полчаса спустя Дэвид стоял на холме среди сумах, где обычно происходили все его свидания с Анной, и смотрел на лодки, которые уже скрывались вдали. На сердце у него было тяжело, и необоримая тоска одолевала его. А оттуда, где виднелись точки-лодки, доносились веселые звуки песни.

Вести быстро неслись по лесам поздней осенью 1754 года.

По тропинкам лесной чащи и по рекам спешили гонцы, и белые, и краснокожие, а порой казалось, сам ветер передает об удивительных событиях в Канаде.

Черный Охотник вернулся из Монреаля и принес известие о торжестве французского оружия. Вашингтон сдался у Форта Необходимости, Вилье одержал победу у форта Дюкен, и теперь ни один английский флаг не развевался больше за Аллеганскими горами. А Селерон де Бьенвиль закончил свое изумительное дело: вдоль границы французских владений были на равном расстоянии друг от друга прибиты к деревьям металлические дощечки, на которых красовался щит Франции. Французское оружие и умение обращаться с индейцами одержали победу и вдоль реки Огайо и на равнинах!

В английских колониях в это время Динвиди буквально выходил из себя, так как ассамблея квакеров не желала оказывать сопротивление неприятелю на севере и на западе. Политика британских губернаторов приводила к тому, что все больше и больше индейских племен отходило от них; несмотря на то, что в колониях проживало полтора миллиона англичан и лишь семьдесят тысяч французов, Динвиди не переставал требовать помощи из Англии.

И в ответ на его призыв Англия отправила армию под предводительством генерала Браддока.

Эти вести горячо занимали Дэвида Рока и вызывали в нем все больший трепет по мере того, как приближался день отъезда в Квебек. Он подробно написал Анне обо всем, что происходило на юге, и о том, что передавалось на реке Ришелье, и через десять дней получил ее ответ.

«То, о чем ты пишешь, так ничтожно по сравнению с теми великими событиями, которые должны раньше или позже разыграться в истории Новой Франции, — писала она. — И когда эти страницы истории начнут разворачиваться, я бы хотела, чтобы ты был готов занять место, которое ты заслуживаешь. Я уверена, что у тебя нет никаких резонов дольше откладывать поездку в Квебек».

Она также писала, что ему, наверное, приятно будет узнать, что интендант дважды возил ее кататься по дороге Сентфуа вместе с прелестной мадам де Лери и с ее супругом, что он оказывает ей исключительные почести, когда бы он ни встречался с ней.

«Здесь все говорят о том, что король собирается послать армию в Новую Францию, и во главе ее будет стоять один из величайших генералов в мире, — заканчивала она письмо. — И я хотела бы, чтобы к тому времени, когда он прибудет, мой Дэвид находился уже в Квебеке».

— Анна совершенно права, мой мальчик, — сказал Черный Охотник. — Пора тебе в путь. Интендант действительно обратил на тебя внимание, и если явится французская армия, то, чем больше ты будешь подготовлен, тем более достойный тебя пост ты займешь в ней. Я тоже решил идти в Квебек вместе с тобой, а оттуда через Шодьер я отправлюсь к английским колониям.

Глаза юноши загорелись радостным огнем, когда он услышал, что Черный Охотник будет сопровождать его. Но почти тотчас же его взор затуманился, радость уступила место разочарованию и страху.

— Я надеялся, что вы останетесь возле моей матери, — сказал Дэвид.

Черный Охотник нежно положил руку ему на плечо и ответил:

— Ты можешь быть спокоен, Дэвид. Хотя меня здесь не будет, твоя мать останется под надежной защитой. Она ни на одну минуту не останется одна, даже когда мы с тобой будем находиться на расстоянии многих миль отсюда.

— Вы хотите сказать, что эти четыре индейца делавара, которые пришли навестить нашего Козебоя, останутся здесь?

Черный Охотник утвердительно кивнул головой.

— Да, они останутся здесь до конца. Каждый из них верен мне по гроб, а в храбрости они не уступят пантерам. Твоя мать уже знает, что они остаются с ней, а сегодня утром я сообщил об этом старому барону, и он тоже позаботится о ней — так что тебе совершенно не о чем беспокоиться.

— А вы… вы тоже хотите, чтобы я уехал?

— Я полагаю, что это лучше всего для тебя, — тихо ответил Питер Джоэль. — Хотя не скрываю, что у меня на сердце, как и на сердце твоей матери, будет пусто после твоего отъезда.

— Почему вы хотите, чтобы я поехал в Квебек? — спросил Дэвид. — Почему вы все на этом настаиваете, когда мое сердце и все, что мне дорого, остается здесь? Меня нисколько не влечет та слава, которую мне сулят там, я даже боюсь тех обещаний, которые надавал мне интендант. Я хочу только остаться в этих лесах и защищать их от англичан и их жестоких союзников, если они осмелятся прийти сюда.