Черный Питер

– Я должен принести вам извинения, Хопкинс, – сказал Шерлок Холмс. – Боюсь, омлет совсем остыл. Однако, не правда ли, вы доедите свой завтрак с тем большим удовольствием при мысли, что довели дело до триумфального конца.

От изумления Стэнли Хопкинс онемел.

– Не знаю, что и сказать, мистер Холмс, – выпалил он наконец, багрово покраснев. – Сдается, я свалял дурака с самого начала. Мне ни на минуту не следовало забывать, что я ученик, а вы – учитель. Даже теперь, когда я вижу, чего вы достигли, я не понимаю ни как вам это удалось, ни что это, собственно, значит.

– Ну-ну, – добродушно сказал Холмс. – Мы все учимся на ошибках, и на этот раз вы получили урок, что никогда не следует упускать из виду альтернативу. Вы были так поглощены молодым Нелигеном, что не могли уделить и мысли Патрику Кернсу, настоящему убийце Питера Кэри.

Хриплый голос моряка прервал этот разговор:

– Послушайте, мистер, я не жалуюсь, что меня вот так облапошили, но я бы хотел, чтоб вы правильные слова выбирали. Вы говорите, что я убил Питера Кэри, а я говорю, что я ПРИКОНЧИЛ Питера Кэри, а это большая разница. Может, вы не верите, чему я говорю, может, вы думаете, что я байки травлю.

– Вовсе нет, – сказал Холмс. – Расскажите нам то, что можете сообщить.

– Рассказ будет коротким, и каждое слово в нем – чистая правда. Я хорошо знал Черного Питера, и когда он вытащил свой нож, я сразу прогарпунил его, потому как знал: он или я. Вот как он помер. Можете называть это убийством. Только мне без разницы, умереть с петлей на шее или с ножом Черного Питера в сердце.

– Как вы оказались там? – спросил Холмс.

– Я вам расскажу все по порядку. Только посадите меня прямо, чтоб легче было говорить. Случилось это в восемьдесят третьем, в августе того года. Питер Кэри был капитаном «Морского единорога», а я вторым гарпунщиком. Мы выбирались из пакового льда по пути домой. Ветер дул в лоб, и уже неделю штормило, когда мы подобрали маленькое суденышко, которое несло на север. Там был только один человек, сухопутная крыса. А команда решила, что их перевернет, и в шлюпке попробовала добраться до норвежского берега. Думается, они все утонули. Ну, мы взяли его на борт, человека этого, и они со шкипером долго о чем-то говорили в каюте. А багажа у него была только одна жестяная коробка. Вроде бы фамилия его ни разу не упоминалась, а на вторую ночь он пропал, будто его и не было. То ли он сам бросился за борт, то ли упал по неосторожности, штормило-то сильно. Всего один человек знал, что с ним случилось, и это был я, потому как я своими глазами видел, как шкипер ухватил его за щиколотки и перекинул через планширь в середине темной ночной вахты за двое суток до того, как мы завидели шотландские маяки.

Ну, я помалкивал и ждал, что из всего этого воспоследует. Когда мы вернулись в Шотландию, промолчать было проще простого, да и вопросов никто не задавал. Неизвестный погиб от несчастного случая, и наводить справки никому не требовалось. Ну, Питер Кэри вскорости с морем покончил, и прошли долгие годы, прежде чем я узнал, где он поселился. Я сообразил, что на такое он пошел ради этой коробки и что теперь ему будет по карману заплатить мне, чтоб я держал язык за зубами. Где он, я узнал от матроса, который повстречал его в Лондоне, ну, я и поехал поприжать его. В первый вечер он держался очень разумно и был готов заплатить мне столько, что я мог бы навсегда с морем покончить. Мы договорились завершить дельце через два дня. Когда я пришел, он уже был на три четверти пьян и зол на весь мир. Мы сели и попивали, вспоминая старые деньки, но чем больше он пил, тем меньше мне нравилось выражение его лица. Я поглядел на этот гарпун на стене и подумал, что он может мне понадобиться, прежде чем я уйду оттуда. А потом он наконец кинулся на меня, брызгая слюной, ругаясь, с убийством в глазах и большим ножом в руке. Да только он не успел вытащить его из ножен, как я уже всадил в него гарпун. Господи, ну и завопил же он, а лицо его не дает мне спать по ночам! Я стоял там, а его кровь хлестала вокруг меня, и я немножко выждал. Только все было тихо, ну, я и приободрился. Осмотрелся, гляжу – а на полке эта жестяная коробка! Прав у меня на нее было не меньше, чем у Питера Кэри, ну, я и прихватил ее с собой и вышел вон. Только, как дурак, оставил свой кисет на столе.

А теперь я расскажу вам самую чудную часть всей истории. Не успел я выбраться за дверь, как услышал, что кто-то идет, и спрятался за кустами. Какой-то мужчина прокрался к двери, вошел, заорал так, будто увидел привидение, и дал деру, надбавляя быстроту, пока не скрылся из виду. Кто он был и чего хотел, сказать не могу. Ну, а я прошел десять миль, сел на поезд в Танбридж-Уэльсе и так добрался до Лондона, и никто ничего про меня не пронюхал.