Черный Проводник

— Вроде как пониже она, чем должна быть.

— Правильно мыслишь. Если б ты стреляла как положено, то все твои пули куда-нибудь в лес и улетели бы. Для горизонтальной наводки даже подпиленная мушка подойдет — здесь ты верно всё сделала. А вот вверх-вниз по такой целиться — все пули в «молоко» уйдут.

— Это что же значит, товарищ майор? Я как-то неправильно стреляю? Но меня так учили.

— Манзырев, что ли учил?

— Он самый.

— Стало быть, учил он тебя правильно. Оружие — оно ведь не всегда своим и знакомым бывает. Пистолет и трофейным может оказаться. Хозяин его разными фантазиями страдать может. Может, он криворукий или кривоглазый. И под себя ствол соответственно переделывает. А человек, с этими особенностями не знакомый, будет из такого оружия стрелять как из своего собственного. И попадёт… соответственно. Я вот по секундомеру засек, ты на восемь выстрелов одиннадцать секунд потратила.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо в том смысле, что ты своим внутренним ощущениям доверяешь. Мишень не выцеливаешь. Стало быть, есть у тебя чувства, стрелку необходимые. Плохо — в том смысле, что доверяешь ты себе еще не полностью. Слишком много времени у тебя на выстрел уходит.

— А сколько надо?

Гальченко хмыкнул и пошел к мишени. Подобрал с земли валявшиеся в разных местах обрубки поленьев. Все они были приблизительно одинакового размера и одного диаметра. Расставил их на земле и вернулся назад. Поднял со стола пистолет и вставил новый магазин. Передёрнул затвор.

Плавно повернулся в сторону мишени, одновременно с поворотом вскидывая оружие вверх.

К-р-р-р!

Выстрелы протрещали одной короткой очередью — как из автомата..

— Ну, примерно так…

Котенок посмотрела на разлетевшиеся в разные стороны чурбачки. Последний из них еще катился.

— Ничего себе… Это за сколько ж вы так?

— Если по науке, то положено за шесть секунд. Правда, дистанция в этом случае должна быть поменьше. Секунд за восемь, наверное, уложился.

— Да-а…

— И все-таки, Марина, «ТТ» — это не твой ствол.

— Почему? Я же попала.

— У этого пистолета отдача резкая, патрон сильный. Тебя при выстреле ощутимо отдачей толкает, руки подбрасывает. Сама ты этого не замечаешь, а мне со стороны видно. Когда с места стреляешь, оно еще вроде бы и ничего. Тело потихонечку приспосабливается и эти неудобства компенсирует. А вот ежели с ходу стрелять начнешь…Тут уже совсем другие вещи выходить будут.

Она с сомнением посмотрела на пистолет.

— Но… дядя Саша, про это мне ничего не говорил…

— Это Манзырев-то? Да, хотел бы и я с ним потолковать… А из какого оружия он тебя стрелять учил?

— Из нагана. Маленький «вальтер» был, но его потом пулями покорежило…

— Ага! Правильно мужик мыслил! Вот мы сейчас это и проверим…

Спустившийся к столу красноармеец разложил на нём принесённое оружие, получил от майора новое задание и, коротко кивнув, убежал.

— Так! Держи-ка… — в руке Гальченко появился большой пистолет с косо поставленной рукояткой. — Знакомая машинка?

— Немецкий это, я у них видела.

— Точно! Пистолет Борхардта-Люгера, был принят на вооружение ещё в первую мировую войну! С тех пор, конечно, много воды утекло, модернизировали его неоднократно… но, в целом, всё то же самое осталось. Посмотрим, как у тебя руки к нему привыкнут…

Незнакомое оружие уверенно легло в руку. На первых порах трудно было привыкнуть к новому механизму перезаряжания, но потом природное упрямство взяло верх, девушка освоилась и уже более-менее уверенно отстреляла пяток магазинов.

Инструктор задумчиво пожевал губами, и присел на корточки возле мишени.

— Угу… ну вот тут результаты уже интереснее… Разброс меньше стал… В принципе, для работы машинка подходящая… разве что… — он с сомнением оглядел тонкую фигурку девушки. — Нет! Тяжеловат он для тебя!

В следующие два часа они перепробовали ещё несколько пистолетов, и каждый раз Гальченко находил что-то, что ему не нравилось.

Сделали перерыв, после чего занятия пошли по-новой. Майор заставлял её вскидывать руку с оружием, резко поворачиваться и приседать.

Солдат то и дело приносил на рубеж новые пистолеты и револьверы. Наконец майор удовлетворенно кивнул.

— Ну вот… это уже на что-то похоже…

На столе перед ними лежал какой-то странный, укороченный наган.

— Это, Котенок, «жандарм». А точнее — револьвер Наган, образца 1910 года. Сделана такая штучка специально для скрытого ношения и использования в оперативных целях. И под твою лапку она будет самый раз! Ну-ка…

Револьвер действительно лег в ладонь, как влитой. Инструктор одобрительно похмыкал.

— Давай, резко повернись и руку вскинь! Так! И ещё раз! Вот смотри — оружие у тебя никуда дальше не вылетает и инерцией его не забрасывает. Что это значит?

— И что же?

— А то, дорогая моя, что вес этого ствола очень точно сочетается с твоей мускулатурой. Быстро ты его чувствуешь и легко управляешься. Нет, стрелять-то ты у меня из всякого оружия будешь, до пулемёта включительно! Но штатным, личным твоим стволом, будет теперь этот револьвер. Точнее — два револьвера. Ибо будешь ты стрелять с двух рук!

— А смогу?

— Пробовала раньше?

— Пару раз… но так, не очень вышло. Времени не было.