Черный спектр

— Режьте хлеб, мужики, а я сейчас, чуть не забыла, склеротичка, — она быстро, насколько ей позволяла физическая форма, покинула летнюю кухню.

— Живая бабка, — произнес вслед ей Илья Витальевич.

— Да уж, живая, — согласился Максим.

Троица накинулась на еду. Рагу оказалось еще вкуснее на вкус, чем на запах. Через минуту вернулась баба Аля с запотевшей бутылкой без всяких этикеток.

— Обождите наедаться, мужики, вот хреновуху вначале для аппетита и от всех болезней, — она поставила бутылку на стол.

— Самогон? — подозрительно спросил Илья Витальевич.

— Конечно, мы же не алкаши, казенкой травиться. Не смотри, что мутный, это из-за хрена. Чистый был, как слеза. Я не сама гнала, отдала соседу старое варенье, он мне пять литров вернул.

Она вынула из старой тумбочки три граненых стопки.

— Машенька, тебе можно? — спросила она участливо.

— Немножко, — ответил за нее отец. — С профилактической целью.

Самогон совсем не имел запаха спиртного. Хрен перебивал всё. Зато оказавшись в животе, он произвел маленькую метаболическую революцию. Аппетит, и без того неплохой, стал просто зверским. Мужчин пробил пот. Опьянение легко коснулось сознания, расслабив его и забитые работой мышцы. Баба Аля подливала еще несколько раз. Илья Витальевич, считающий себя приверженцем здорового образа жизни, не отказывался.

— Я вроде и пьян, а вроде и нет. Странное ощущение, будто голова ясная, а тело не слушается, но приятно.

— И мне. Я хотел сегодня идти на собрание, поговорить с людьми, но чую, никуда я сегодня не пойду. Завтра поговорим, — произнес пьяненьким голосом Максим. — Ох! — он погладил себя по выступившему животу. — Спать.

Баба Аля, как и предупреждала, положила Машу в доме, а мужикам постелила в летней кухне на старой панцирной кровати. Это все равно было намного лучше, чем на полу в правлении или в машине под контролем тьмы. Только под утро начали докучать мухи, проснувшиеся раньше.

Мышцы болели. Три шага, отделяющие мужчин от бани, где они собирались умыться, были наполнены кряхтением и охами страданий.

— Давно я так не упирался, — Илья набрал в ковш теплой воды и сел на нижнюю ступеньку банного полка. — Отвык уже вручную работать.

— А я и не привыкал, — Максим сел наискосок, надавил на зубную щетку пасту и принялся чистить зубы, — шомничельные преимущештва деревенской жижни, — говорил он с полным ртом пены.

— И не говори, — согласился Илья. — Интересно, у бабки телевизор работает? Что там в мире поменялось?

— Да, надо бы глянуть, вдруг что умное скажут, — Максим прополоскал рот.

Мужчины наскоро умылись, Максим еще и помыл голову каким-то зеленым шампунем с едким запахом. Пришла Маша с полотенцем в руках.

— Ну, как вы тут переночевали? — спросила она.

— Нормально. Спали как убитые, — довольным голосом произнес отец.

— И чувствуем себя также, — поделился Максим. — Каждая мышца болит.

Маша засмеялась.

— Ничего, городские неженки, вам полезно поработать на свежем воздухе. Идите в дом, там баба Аля заварила травяной чай для вас, — сообщила Маша.

— Это хорошо. А телек работает?

— А я не спрашивала, — призналась Маша.

— Женщины, — отец покачал головой.

В доме старушки пахло лекарствами, нафталином, приятным ароматом трав и дымком от выпечки. Баба Аля шумела на кухне посудой.

— Это мы! — сообщил с порога Илья.

— Проходите, мужики, я оладий вам напекла.

Мужчины прошли на кухню. Она была просторной. В одном углу ее разместился старенький кухонный гарнитур и холодильник, напротив, по диагонали, стоял стол, накрытый скатертью с ярким рисунком, печь, а между ними старый японский кинескопный телевизор.

— Бабуль, а ваш телевизор исправен? — с надеждой спросил Илья.

— Да, вроде, сто лет не включала. Летом некогда смотреть, только зимой включаю. Воткни в розетку.

Максим стоял к телевизору ближе, воткнул розетку и нажал кнопку включения. Телевизор долго разогревался, издавая свистящие звуки. Тот канал, на котором он включился, показывал серую рябь. Следующий тоже.

— А сколько каналов у вас показывает? — спросил Максим.

— А я считала? Десять или двенадцать. Я-то смотрю только два, новости да кино про несчастных баб.

Максим разобрался в меню и полез в настройку, чтобы заново включить поиск каналов. Экран мельтешил помехами, но не цеплялся ни за один канал. Завершив их поиск, тюнер нашел еще и радиостанции, и о чудо, две из пяти найденных работали. На одной играла музыка, а на второй передавался текст, что-то вроде предупреждения о чрезвычайной ситуации.

— М-да, информативно, — разочарованно произнес Илья Витальевич.

— А кому это надо, сидеть в студии? Все спасаются, — решил Максим.

— Так, мужики, вот вам оладушки, сметана, мед, макайте и с чайком из чабреца. Выключите эту пакость, чтобы не отвлекала, — попросила она насчет заунывно бубнящего предупреждением телевизора.

Максим ткнул в кнопку выключения. Оладьи были великолепны, с легкой кислинкой, сочные. И сметана, и мёд им очень шли. А травяной чай прекрасно тонизировал, снимая мышечную боль. Из бани вернулась Маша. Ее волосы были скручены полотенцем в сложную «чалму», непонятно как держащуюся на голове.