Черный список

Уведомление

21 января

Мисс Кэтрин Белл

2337 Виндзор-Стрит

Бостон, Массачусетс 02101

Мисс Белл,

Ваша работа в компании «Фрост Кляйн & Роджет» («Фрост Кляйн») с сегодняшнего дня официально завершена.

Настоящим вы уведомлены, что ваш трудовой договор расторгнут.

Вы не получите компенсацию за накопленный отпуск. Ваши льготы и пособия на медицинское обслуживание останутся в силе в течение 0 дней.

Пожалуйста, внимательно изучите соглашение о неразглашении, которое вы подписали после найма на работу. Согласно данному соглашению, вы не должны разглашать известные вам коммерческие тайны, практики или методы работы. Компания «Фрост Кляйн» вправе подать в суд, если выяснится, что вы разглашали ее коммерческие тайны во время своей работы в компании или после ее окончания.

С уважением,

Алан Циглер

Управляющий партнер

«Фрост Кляйн & Роджет»

Глава 9

23 марта

Утренняя встреча за пределами офиса ни разу не сулила плодотворный рабочий день. Слоун знала это. И давно смирилась. Или, по крайней мере, думала, что смирилась, прежде чем начала просматривать кучу непрочитанных писем в ящике входящих сообщений. То, что весь день пойдет насмарку, стало уже и так ясно. Хотя не было даже одиннадцати. Прямо-таки рекорд какой-то…

Со своего места Слоун отчетливо ощущала запах сыра в учительской. Стулья были слишком маленькими и слишком квадратными, так что волей-неволей возникало ощущение, что на ковролине рассыпаны горы крошек. Обитая линолеумом стойка отделяла зону ожидания от сотрудников, которые были очень заняты раскладыванием и подшивкой документов, не обращая внимания на телефонные звонки.

Слоун сидела с сумкой на коленях, уже заранее чувствуя себя наказанной.

– Помни, Эбигейл, – сказала она дочери, которая тыкала пальцем в ее смартфон, – тебе не нужно ничего говорить. Если захочешь что-нибудь спросить, просто шепни на ушко мне или мисс Арди.

Предстояло первое родительское собрание с участием Эбигейл. И одно дело для Слоун – выкроить собственное время, а совсем другое – как это время проведет ее дочь.

Эбигейл выглянула за спину матери и посмотрела на Арди.

– Мама говорит, что я могу сказать вам что угодно, только вы никому не говорите, даже ей, потому что вы – мой адвокат.

– Я так не говорила, не ври!

Эбигейл была совершенно нормальной десятилетней девочкой: немного искривленные зубы, милые розовые губки и россыпь веснушек на носу, которые, как Слоун знала по опыту, пропадут во время учебы в колледже. Дочь нервно постукивала кедами о ножки стула. Это были новенькие «конверсы», невероятно дорогие для десятилетней соплячки. И, возможно, они тоже были включены в перечень обязательных школьных принадлежностей – наряду с «тетрадью для сочинений» и «термосом от Лилли Пулитцер». Оказавшись уже на грани, Слоун поклялась Дереку, что они сбегут из Парк-Сити куда-нибудь в сельскую глубинку. Но тут же встал вопрос об ипотеке, обеспеченной (благодаря Слоун) на должном, конкурентоспособном уровне, – а также о работе, о трех мобильных тарифах, о незакрытом автокредите… И потом, Дерек и Слоун очень любили, как готовят стальноголового лосося в «Фиэррингсе»… В общем, решила она, «конверсы» – не такая уж и большая проблема.

– Вот именно, Эбигейл, – ответила девочке Арди, не обратив внимания на сердитый взгляд Слоун. – Уверена, что нам надо подумать, какими еще тайнами стоит поделиться друг с дружкой.

– Правильно! У мамы с папой полно всяких тайн, а мне они ничего не рассказывают! – Эбигейл еще сильнее пнула ногой стул. – Вот и мы никому ничего не скажем.

Арди усмехнулась и расслабилась.

– Звучит заманчиво. Надо мне хорошенько собраться с мыслями…

– Ну, это касается разве что того, где родители прячут от тебя спиртое. Водку. – Слоун вытащила из косметички помаду и накрасила губы. Она смогла вполне обойтись без зеркала. – Как я выгляжу? – Повернулась к Арди и сморщила губы. Недавно Слоун заметила, что не стоит долго хранить одну и ту же помаду и лучше использовать свежую, иначе цвет проникал в крошечные морщинки, которые уже начали образовываться вокруг ее губ…

Арди, которая не использовала косметику и даже не подкрашивала проступающую седину в волосах, бросила на нее безучастный взгляд. Это был ее фирменный знак.