Черный тополь

Демид смутился и ногой отпихнул связки прутьев вместе с корчагой. Матвей крепко пожал ему руку – пальцы слиплись.

– Ну как? В силе?

– С твоей бы рукой молотобойцем быть. Вместо кувалды навинчивал бы по наковальне.

– Будь здоров! Знакомься: Олег Александрович Двоеглазов. Инженер, начальник партии.

Демид почувствовал, что Двоеглазов оценивающе взглянул на него, будто хотел убедиться, пригоден ли Демид для поисковой работы в тайге?..

Ворохнулось что-то тяжелое, сердитое в сердце Демида и ворча притихло.

Матвей что-то успел шепнуть Марии Филимонов-не. Аркашка Воробьев, всегда тихий, такой же, каким его знал Демид, жался к двери. А ведь хороший геолог! Куда лучше Матвея. Скромняга! Так, наверное, и работает, как прежде, – за троих, и помалкивает.

– Я тебя давно не видел, Аркадий, – обнял Демид маленького Аркашку. – Ты ничуть не постарел, браток. Я-то думал, что ты теперь не иначе как начальник геологического управления.

– Будь здоров! Аркашка потянет, – откликнулся вездесущий Матвей. – Мы с ним, как Малтат с Амылом, неразлучнк. Где мы только ни бывали с Аркашкой! И в Туве, и в Казахстане, и на Урале, – а все тянуло в свою тайгу.

Демид пригласил гостей в комнату.

Как только переступили порог маленькой горенки, утопающей в сумерках угасающего дня, Матвей нарочно задержался у порога и, прищелкивая языком, сообщил Двоеглазову, что вот, мол, Олег Александрович, вы столько раз слышали разговоры про старину, про былых раскольников, которых сейчас в Белой Елани днем с огнем не сыщешь, – а вот и моленная «тополевцев»! Здесь происходили их радения и ночные бдения.

Демид не поддержал разглагольствования Матвея.

– А мне говорили, что у тебя усы, – проговорил Аркашка, прячась в тень возле простенка.

– Сбрил усы, Аркашка. Давай раздевайся. Что ты уселся в полушубке?

– Мне не жарко.

– Он ни зимой, ни летом с полушубком не расстается. Закон геолога, – ответил за него Матвей.

Мария подала закуску – огурцы, квашеную капусту, отварную щуку, а Матвей вытащил иэ своих объемистых карманов две поллитровки водки.

– Ну, как, Демид? Принимаешь сватов?

Демид перемял плечами.

– Мы пришли тебя звать на самый трудный маршрут: Жулдетский хребет пощупать надо. Без знающего человека тут не обойтись. Будешь за проводника и разнорабочего. Заработком не обидим. Харчи казенные…

У Демида запершило в горле, и он едва сдержал слезы. «Надо начинать все сначала», – подумал он. И вслух твердо сказал:

– Раз надо, так надо.

– Это у меня самый тяжелый участок разведки, – дополнил Двоеглазов. – Нам вот обещают из Ленинграда геофизиков. Но пока мы должны сами разведывать весь хребет. Подготовим плацдарм для них. А вы, говорят, все эти места хорошо знаете?

– Слепым могу туда дойти. Работал там когда-то в окрестностях. Лес валил. Не раз пересекал хребет.

– Вот и отлично. Нам как раз такого человека и нужно. Ну, а как здоровье?

– Не жалуюсь. На днях поднялся на Татар-гору по коршуновской стороне.

– По коршуновской?! – уставился Матвей. – Вот здорово! Это же, браток, для альпинистов! Ну, тогда ты нам вполне подходишь. А я-то думал, ты совсем сдал! Вот даешь!.. Значит, сосватали?! Выпьем, братцы, за Демида! За сибиряка кремневой породы!

– И еще за удачную разведку Жулдетского хребта!

– И за Первое мая! Чего ждать? Два дня осталось!

– Правильно! Кто праздничку рад, тот накануне пьян.

Все выпили и стали закусывать хрусткими огурцами. Только Аркашка, отставив стакан, крякнул, шумно вздохнул и ни к чему не притронулся.

– Ты чего, Аркадий, сидишь, как красная девица? – подступилась к нему расторопная Мария. – Угощайся солониной-то, своя, домашняя, груздочки вот, огурцы…

– Живот у меня сегодня чегой-то купорит и купорит. Поел вчерась в чайной колбасы, и вот второй день все купорит и купорит…

– Эх, бедняга! Ну, это мы сейчас поправим. Раз купорит, надо раскупорить! – И налила ему еще полстакана водки.

Все дружно рассмеялись и выпили по второй. Полюшка заглянула было в горницу и тут же шмыгнула обратно.

– За красивых девушек! – выпалил ей вслед Матвей, взъерошивая слипшиеся волосы. – Мы же с тобой, Демид, годки. И оба старые холостяки. Тебе вот теперь подвалило счастье: дочь как-никак! А может, и мне откуда с неба свалится пара сынов, чем черт не шутит! А я был бы рад! Ей-богу, рад!..

Х

Вся Белая Елань стекалась на первомайский митинг. Дул легкий ветерок, плескались красные знамена.

Престарелый Андрей Пахомович Вавилов – и тот не усидел дома. Он шел в клуб, где молодежь устроила вечер самодеятельности. Дед этот был известен на всю деревню как глава рода Вавиловых. Он давно уже не помнил, сколько ему годов, а однажды, возвращаясь из леса с грибами, перед тем, как перебрести речку, снял холщовые подштанники, перекинул через плечо да так и прошествовал по всей деревне, позабыв надеть их обратно.

Андрюшка встретил прадеда у трибуны.

– Ты куда, деда? – спросил он, весьма озадаченный появлением худущего старика с вислыми белыми усами, все еще бодрого на шаг.