Черный ураган. Честный Эйб

Билл с удовольствием выполнил приказание. Его обдало струёй жирного угольного дыма, широкая волна закачала шлюпку. На берегу мелькнули огоньки.

— Смотри, Билл, это не жёлтый и голубой? — спросила тётя Баули.

— Нет, это город Истон, — ответил Билл. — И давай подальше от берега, а то ещё встретим чересчур любопытных рыбаков. Слава богу, охотники за нашим братом ещё не догадались послать патрули в бухту.

— Это потому, что нашему брату некуда плыть по бухте. — Здесь кругом рабовладельческие штаты. Куда нас несёт, Билл? Скоро утро…

В самом деле, на востоке, над островками, уже начинало светлеть небо.

«Днём нам будет плохо, — подумал Билл. — Могут обыскать шлюпку».

Муж и жена продрогли до костей. Дети спали, укутанные мешками. Рассвет был холодный, поднялась лёгкая, туманная дымка, и вдали стал маячить левый берег: бухта сужалась перед устьем Потомака. К западу — Аннаполис, а к северу — Балтимор…

— Кто нас послал с этой шлюпкой? Преподобный Мак-Аллан и его слуга? Да они, может статься, и сами не знают, куда нас послать. Мойсей всё им написал? А правильно ли они прочитали письмо?

Тётя Баули проговорила всё это, стуча зубами не то от холода, не то от волнения.

— Не знаю, старуха, — отозвался Билл, — а только, когда станет совсем светло, мы высадимся на правом берегу и пойдём на Север. Авось нам помогут свободные негры или фермеры. Я слышал, что в северных графствах не любят, когда разлучают мужа с женой и детьми.

— Милосердие белых! — насмешливо воскликнула тётя Баули. — Нет, уж лучше пустить шлюпку ко дну!

Светло. В серой дымке ясно виден берег. Сверху прошёл парусник. Там штурвальный вертел колесо, а на крыше рубки сладко спала собака.

Пустить ко дну шлюпку или вернуться в Кембридж, в здание суда, где стучит молоток аукциониста? «Прошу джентльменов обратить внимание на качество товара. Негритянка, знающая рыболовный и устричный промысел! Дети привыкли к воде и холоду, их можно использовать для ухода за лодками! Лучшая порода мэрилендских негров, тысяча долларов за троих, кто больше?…»

И тут Билл ясно увидел огни — жёлтый и голубой. Только они горели не на правом, а на левом берегу.

Билл не сказал ни слова. Он налёг на штурвал. Шлюпка описала полукруг, едва не черпнув бортом воду, и врезалась в песок.

Через несколько минут семья Баули стояла перед фургоном, на облучке которого горели два больших фонаря. Необыкновенных размеров женщина сидела между фонарями, сложив руки на животе, и храпела на всё побережье.

— Гм, — вежливо сказал Билл, — послушайте, миссис…

Женщина открыла два круглых, совиных глаза и уставилась на Билла.

— Ты кто?

— Я… гм… я негр.

— Это можно заметить даже в сумерках, — сказала женщина. — Не бойся, если ты друг среди друзей.

— Совершенно верно, миссис! — радостно крикнул Билл. — Я Билл Баули из графства Дорчестер! Я друг среди друзей!

— Не надо так отчаянно вопить, — сказала женщина, ловко слезая с облучка. — Я вас ждала здесь, господь вас благослови, двое суток.

Билл оглянулся. Лошади паслись на лужайке.

— Вы трое в фургон, — скомандовала женщина, — а маленькую я возьму к себе под шаль. Постой-ка, Билл Баули, помоги мне запрячь коней. Да не называй меня «миссис», потому что мой дед был негр, а бабушка — индианка.

Женщина смешанных кровей оказалась удивительно подвижной, несмотря на шарообразную фигуру. Билл больше мешал ей, чем помогал. Лошадей запрягли, фонари потушили, и фургон затрясся по дороге. Внутри повозки нашлись картошка и лук. Это был первый завтрак семьи Баули с тех пор, как они покинули дом преподобного Мак-Аллана. Но воды не было до следующей «станции». Тётя Баули облизывала сухие губы, Билл глотал слюну, но лучше всех вели себя маленькие дети. Они ничего не просили и только поглядывали удивлёнными глазёнками на новый мир, который был гораздо больше, чем им казалось в свайном домишке отца.

Ночью фургон загрохотал по булыжной мостовой и остановился на дворе кирпичного дома на окраине города Балтимора. Билл вылез первым и первым же наткнулся на коренастую, широкоплечую женщину в пёстрой головной повязке.

— Хэт! — закричал он.

— Друг среди друзей, — ответил голос Гарриет Табмен.

Из Балтимора Баули выбрались самым необычным путём — по железной дороге, в товарном вагоне, в виде «груза повышенной скорости».

Биллу, его жене и детям пришлось влезть в рогожные тюки, набитые опилками и с виду зашитые верёвками. На тюках стояло клеймо: «Филадельфия, Ливанская семинария, грузить осторожно».

Тюки были погружены осторожно, но грузчики по ошибке поставили Устричного Билла вверх ногами, и ему пришлось жестоко страдать минут пятнадцать, пока он не услышал гудка и вагон не покатился по рельсам. Тогда он разрезал ножом верёвку, вылез в полумрак вагона и несколько минут набирал воздух, открывая и закрывая рот, как будто побывал дне морском.

К чести его надо сказать, что он ни разу не простонал и даже не охнул. Придя себя, он освободил малышей и жену и только после этого пощупал, на месте ли у него шейные позвонки. Тётя Баули смотрела на него с беспокойством.