Черный вдовец

– Не затягивайте, барон. Я точно знаю, что наша доблестная оппозиция тоже охотится за мсье Людвигом. Но вычислить их агента мне пока не удалось. Вот зараза! – грохнул кулаком по столу карлик. – И не обратиться за помощью открыто! Наш выживший из ума старик перессорился со всеми дворами!

Барон де Флер промолчал, хотя целиком и полностью был согласен с Д’Амарьяком насчет императорского маразма. Ругать его величество мог только мсье Д’Амарьяк, всем остальным это грозило лишением головы.

Глава 2, о цветных котиках, родне белых кроликов

Москва, Россия

Рина

Натянув поверх любимой рубашки стеганую жилетку и схватив сумку с учебниками, Ринка выскочила за дверь и помчалась вниз по лестнице. На первом этаже она едва не сшибла бабульку – божий одуванчик.

– Ой, простите! – Она поддержала соседку под острый локоток, а то еще упадет.

– Ничего, деточка, не волнуйся. К тебе не приходила Аполлония?

– Нет. Извините, я…

– Ничего-ничего. На улице дождик, как бы Аполлония не простудилась…

Последние слова бабульки заглушил гул открывающейся двери в подъезд. Ринке хотелось бы надеяться, что это пришла Аполлония порадовать свою бабульку, но, увы, кошке металлическая дверь была не по зубам. И не по лапам. А вот Петру…

– Я уже иду, Петь! – крикнула она и ссыпалась по последнему лестничному пролету прямо в руки своему… ухажеру? Кавалеру?

Парнем или бойфрендом назвать Петра язык не поворачивался. Слишком взрослый (почти тридцать), серьезный и основательный, одни офисные костюмы чего стоят! Честно говоря, Ринка никак не могла понять, что он в ней нашел: ни особой красотой, ни умом она не блистала. На биофак МГУ поступила только потому, что бабушка сорок лет там преподавала, а куда хотела – ее не взяли. И не возьмут уже.

Ринка помотала головой, отгоняя болезненные воспоминания. Хватит. Не случилось – и не случилось. Плакать она больше не будет. Не дождутся!

– Ты опять не посмотрела на градусник, – раздался над ухом хорошо поставленный начальственный тенор. – Я же просил, одевайся как следует.

Ринка вздохнула и зажмурилась. Она бы лучше укрылась под лестницей, а еще лучше – под льдиной на Северном полюсе, но от Петиной заботы так просто не скроешься. Где угодно достанет.

Потому Ринка, прикусив язык во избежание бессмысленного и беспощадного скандала, издала мычание, которое при желании можно было принять за согласие, раскаяние и даже торжественное обещание всегда-всегда смотреть на градусник. И надевать шапку. И перчатки. И калоши. И тулуп! Два тулупа!!!

– Не пыхти, Рина. Я о тебе забочусь. – Укоризной в голосе Петра можно было молоко сквашивать. – Я не могу допустить, чтобы моя невеста, будущая мать моих детей, по-глупому простудилась и заболела ангиной!

От упоминания будущих детей в горле образовался комок и еще больше захотелось куда-нибудь деться, но Ринка напомнила себе: все хорошо. Все давно прошло и больше не повторится. И вообще, Петр – именно такой мужчина, который ей нужен. Основательный. Ответственный. Для него семья на первом месте. Радоваться надо! А что воспитывает… ну… у каждого свои недостатки.

Ринка потянула Петра из подъезда. Ладно, выслушать нотацию она может, в конце концов, в самом деле оделась не по погоде и зонтик забыла. Но не при соседке же! Отчитывает, как двоечницу-первоклашку!

– Идем, мне пора на лекцию.

Волшебное слово «лекция» сработало. Петр очень одобрял здравый подход Ринки к учебе – в смысле что надо получить хорошее образование и в универе надо учиться, а не гульки гулять и водку пьянствовать. Прямо как папа…

Нет, не стоит по сотому разу прокручивать: а если бы папа отреагировал иначе? А если бы она смогла найти нужные слова? Если бы, если бы! Если бы все сложилось так, как мечталось, – она сейчас была бы замужем за совсем другим человеком, и ездила бы не в универ, а в консерваторию… И не вздрагивала бы при каждом звонке от отца.

– …не забудь, в пять часов… – тем временем продолжал нудеть над ухом Петр, открывая перед ней дверцу «Опеля». – Рина, ты меня слушаешь?

– Конечно, Петь. Заедешь в пять часов. Не забуду.

Петр нахмурил густые русые брови и, сложив черный зонт с костяной ручкой, сунул его Ринке в руки.

– Возьми с собой. Еще не хватало тебе промокнуть.

Надо было сказать спасибо. Надо было почувствовать благодарность. Но почему-то не получалось, и Ринке стало отчаянно стыдно. Вот что она за скотина такая бесчувственная? То есть, несомненно, Петр ей нравится. Она, наверное, его любит. Он симпатичный. Не красавец, конечно, – и слава Ктулху! Хватит с нее избалованных красавцев! Петр – именно такой мужчина, который ей нужен. Массивный, черты тяжеловатые, но породистые. Харизмы не хватает, но зачем ему? Еще бы улыбался почаще. Ему очень идет улыбка.