Черный

Словно не веря тому, что я прочел, он одевался, брал письмо и обходил не меньше десятка своих друзей, прося их тоже прочесть его, и наконец выучивал текст письма наизусть. После этого он убирал письмо в ящик, где хранил свою переписку, и снова погружался в воспоминания, пытаясь воскресить в своем прошлом какой-нибудь красноречивый факт, который поможет ему получить пенсию. Подобно землемеру К. из романа Кафки «Замок», он до самого дня своей смерти отчаянно пытался убедить власти в том, что он — это именно он, но ему это так и не удалось.

Когда нам нечего было есть, я мечтал, что вдруг правительство пришлет ему, например, что-нибудь вроде:

"Уважаемый сэр!

Ваша просьба о пенсии признана обоснованной. Вопрос о вашей фамилии удовлетворительно разъяснился. В соответствии с официальным положением мы даем соответствующее указание министру финансов исчислить и направить вам со всей возможной поспешностью всю сумму, причитающуюся вам вместе с процентами за истекшие… лет, которая составляет… долларов.

Мы глубоко сожалеем, что вам пришлось столько лет ждать решения данного вопроса. Вы можете быть уверены, что жертва, принесенная вами, послужит на благо и процветание нашей Родины".

Но ответ не приходил, и дедушка был всегда так мрачен и угрюм, что я перестал об этом мечтать. Как только дедушка входил в комнату, я сразу же умолкал, ожидая, что он скажет, не отчитает ли меня за какую-нибудь провинность. Когда он уходил, я чувствовал облегчение. Постепенно желание разговаривать с ним исчезло.

Из разговоров бабушки я по крохам восстановил дедушкину жизнь. Когда началась Гражданская война, он убежал от своего хозяина и пробрался через фронт конфедератов на Север. Он со злобной радостью хвастался, что убил этих проклятых конфедератов больше, чем даже велел ему господь бог. Мужественный борец против рабства, он вступил в армию, чтобы убивать белых южан; он сражался, переходил вброд ледяные реки, спал на земле, переносил лишения… Потом его уволили из армии, он вернулся на Юг и во время выборов охранял избирательный участок со своей армейской винтовкой в руках, чтобы негры могли проголосовать. А когда негров отстранили от политической власти, для него это был жестокий удар. Он был убежден, что война не кончилась, что они будут воевать снова…

И вот мы все сидим за завтраком и молча едим — за столом у нас не положено было разговаривать: бабушка считала, что говорить за столом грех, что бог может сделать так, что кусок станет поперек горла, — и все думаем о дедушкиной пенсии. Много дней писались письма, собирались показания и подтверждались под присягой, проводились совещания, но все напрасно. Я был убежден, хотя оснований у меня не было никаких, кроме собственного животного страха перед белыми, что дедушку обманом лишили пенсии потому, что он был против власти белых.

Как-то днем я вернулся из школы и встретил в передней тетю Эдди. Глаза у нее были красные, губы дрожали.

— Поднимись к дедушке и попрощайся с ним, — сказала она.

— Что случилось?

Она не ответила. Я взбежал по лестнице и увидел дядю Кларка, который приехал из Гринвуда. Бабушка сжала мою руку.

— Иди попрощайся с дедушкой, — сказала она.

Она ввела меня в комнату дедушки, он лежал на кровати, одетый в свой парадный костюм. Глаза были открыты, но он лежал так тихо, что я но понял, жив он или умер.

— Отец, это Ричард, — прошептала бабушка.

Дедушка посмотрел на меня, его белые зубы на миг блеснули.

— Прощайте, дедушка, — прошептал я.

— Прощай, сынок, — сказал он хрипло. — Радуйтесь, ибо господь… мою душу… ибо господь…

Голос его замер. Я не понял, что он сказал, и хотел переспросить. Но бабушка взяла меня за руку и вывела из комнаты. В доме стояла тишина, никто не плакал. Мать сидела молча в кресле-качалке и глядела в окно, время от времени она опускала голову и прятала лицо в ладонях. Бабушка и тетя Эдди бесшумно ходили по дому. Я сидел в оцепенении, ожидая, когда дедушка умрет. Я все еще пытался понять, что же он мне сказал. Мне хотелось запомнить его последние слова. Я пошел за бабушкой в кухню.

— Бабушка, что сказал дедушка? Я не расслышал, — прошептал я.

Она повернулась ко мне и привычным движением шлепнула по губам.

— Молчи! Ангел смерти в доме!

— Я просто хотел спросить, — сказал я, прижимая пальцы к разбитой губе.

Она посмотрела на меня и смягчилась.

— Он сказал, что бог призывает его на небеса, — сказала она. — Теперь ты знаешь. И хватит задавать глупые вопросы.

Когда я утром проснулся, мать сказала, что дедушка "отошел с миром".

— Надень пальто и шапку, — сказала бабушка.

— Зачем? — спросил я.

— Довольно задавать вопросы, делай что велят.

Я оделся.

— Ступай к Тому и скажи, что дедушка отошел с миром. Пусть придет и распорядится, — сказала бабушка.