Черный

— Н-да, таких, как ты, у нас в школе еще не было, — сказал он. — Ты всегда все делаешь по-своему. Как тебе это удается, право, не знаю. Но на сей раз послушай меня, возьми эту речь и прочти ее. Я ведь добра тебе желаю. Нельзя же в такой торжественный день выйти перед белыми и молоть чепуху. — Он помолчал и добавил со значением: — Будет главный инспектор школ, тебе дается возможность произвести на него благоприятное впечатление. Ты еще на свет не родился, а я уже был директором. Сколько учеников мы выпустили, и никто не погнушался прочесть речь, которую я для них сочинил.

На карту были поставлены мои принципы, надо немедленно решаться. Я хотел получить аттестат об окончании школы, но не хотел читать на торжественной церемонии чужую речь.

— Господин директор, я буду читать свою речь, — сказал я.

Он рассердился.

— Ты просто молокосос и глупец, — сказал он, вертя в руках карандаш и в упор глядя на меня. — А если мы не дадим тебе аттестата?

— Но я же сдал экзамены, — сказал я.

— Послушайте, молодой человек, это я решаю, кто получит аттестат, а кто нет! — взорвался он.

От изумления я даже вздрогнул. Я проучился в этой школе два года и, оказывается, представления не имел о том, что за человек наш директор, я просто никогда о нем не думал.

— Ну что же, не получу аттестата — и не надо, — отрезал я и пошел к двери.

— Подожди, — позвал он. — Иди-ка сюда. — Я повернулся и встал перед ним. На его лице играла легкая высокомерная усмешка. — Как удачно, что я поговорил с тобой, — сказал он. — Я ведь всерьез думал рекомендовать тебя на место учителя. А теперь вижу — ты нам не подходишь.

Он искушал меня, дразнил приманкой, которой затягивали в ловушку молодых негров, заставляя поддерживать порядки Юга.

— Господин директор, пусть мне никогда больше не выпадет возможности учиться, — сказал я. — Но я хочу поступать честно.

— Как это понять?

— Денег у меня нет, мне все равно придется работать. И поэтому проку от вашего аттестата мне будет в жизни не много. Я не жалуюсь, я знаю, это не ваша вина. Но на то, что вы мне предлагаете, я не согласен.

— Ты с кем-нибудь советовался? — спросил он меня.

— Нет, а что?

— Это правда?

— Господин директор, я вообще о таком впервые слышу, — ответил я в изумлении.

— И ты не говорил ни с кем из белых?

— Ну что вы, сэр!

— Я просто так спрашиваю, — сказал он.

Изумление мое перешло все границы — директор боится за свое место!

Я улыбнулся.

— Господин директор, вы не так меня поняли.

— Ты просто вздорный глупец, — сказал он, вновь обретя уверенность. Витаешь где-то в облаках, спустись на землю. Погляди, в каком мире ты живешь. Ты парень неглупый, чего ты добиваешься, я знаю. Ты не замечал, а я давно к тебе присматриваюсь. Я знаю твою семью. Послушайся моего совета, не лезь на рожон, — он улыбнулся и подмигнул мне, — и я помогу тебе получить образование. Поступишь в университет…

— Да, я хочу учиться, господин директор, — ответил я, — но есть вещи, на которые я никогда не пойду.

— Прощай, — сказал он.

Я пошел домой; на душе кошки скребли, но я ни о чем не жалел. Я говорил с человеком, который продался белым, а теперь хотел купить меня. Было такое ощущение, будто я вывалялся в грязи. Вечером ко мне пришел Григгс парень, с которым мы несколько лет учились в одном классе.

— Слушай, Дик, ты сам перед собой закрываешь в Джексоне все двери, сказал он. — Ступай к директору, извинись, возьми его речь и прочти. Я же вот буду читать речь, которую он написал. Почему ты не можешь? Подумаешь, великое дело. Убудет тебя, что ли?

— Не могу, — сказал я.

— Да почему?

— Я знаю очень мало, но за это малое я буду держаться, — сказал я.

— Ну и не видать тебе учительского места как своих ушей, — сказал он.

— С чего ты взял, что я хочу быть учителем?

— Черт, ну и упрямый ты.

— Упрямство тут ни при чем. Просто это все не по мне.

Он ушел. Дня через два за меня взялся дядя Том. Я знал, что директор приглашал его к себе и беседовал.

— Говорят, директор просит тебя прочесть речь, а ты отказываешься, начал он.

— Да, сэр, совершенно верно, — подтвердил я.

— Ты не дашь мне посмотреть речь, которую ты написал? — попросил он.

— Пожалуйста, — сказал я и протянул ему свой текст.

— А речь директора покажешь?

Я дал ему и речь директора. Он ушел к себе в комнату и стал читать. Я молча сидел и ждал. Наконец он появился.

— Речь директора лучше, — сказал он.

— Не сомневаюсь, — ответил я. — Но зачем было просить меня писать речь, если ее не разрешают прочесть?

— Давай я подправлю твою речь, хочешь? — предложил он.

— Нет, сэр.

— Слушай, Ричард, ведь от этого зависит твое будущее…

— Не будем говорить об этом, дядя Том, мне не хочется, — сказал я.

Он вытаращил на меня глаза, потом махнул рукой и ушел. Конечно, речь директора написана легко и гладко, но она ни о чем; моя — путаная, корявая, зато я сказал в ней то, что было у меня на душе. Что же делать? Может быть, не ходить на выпускной вечер? Я с каждым днем все сильнее ненавидел тех, кто меня окружал, и думал только об одном: как только кончу школу, поступлю на работу, скоплю денег и уеду.