Черт из тихого омута

А что, если человек, передавший ей этот груз, вручил его не на сохранение (тогда факт участия в этом деле Гены сам собой отпадает), а для того, чтобы навредить ей?! Каким образом? Самым простым: анонимный звонок в милицию — и срок бедной Соне обеспечен! Почему она не подумала об этом раньше?! Потому что заведомо обвинила во всем Гену? Да, наверное. А он, может быть, вовсе не замешан? Ведь удивился же он, когда увидел лист с отчетом на полу в своей прихожей. Что он сказал ей тогда? Кажется, спросил, не берет ли она работу на дом? Не помнит Соня дословно… Не до того ей было в тот момент. Ей тогда казалось, что все точки по своим местам расставлены и додумывать уже ничего не придется. А что-то не клеилось! И вина Гены оказывалась под большим вопросом. И действия некоего неизвестного злоумышленника опять же вызывали сомнения. Ведь если бы он хотел навредить ей способом, о котором она подумала, то милиция уже давно была бы на ее пороге. А ее все нет, в смысле — милиции.

Соня вымыла чашку и поставила ее в сушку. Виски начало неприятно сдавливать. То ли от кофе, то ли от непривычно долгих размышлений. Не мешало бы выйти на воздух и побродить по заснеженному городу, отвлечься немного. Но сама мысль о том, что где-то рядом может находиться человек, желающий ей зла, ставила целесообразность прогулки под сомнение. А вдруг за ней следят?!

Кстати, ей не мешало бы определиться с кругом подозреваемых. Если ей кто-то желает зла, то кто это может быть? За свои двадцать пять лет Соня не могла припомнить ни одного случая, чтобы она оставила после себя пепелище чужих желаний. Ни разбитых сердец, ни разоренных семей, ни проданных друзей.

Все опять сходится к тому месту, где она работает. А кто там может ее ненавидеть настолько, чтобы желать зла? Ответ явился тут же, стоило сформулироваться вопросу. Ольга Ветрова! Никто и никогда не говорил с ней в таком тоне и не ревновал ее так к мужчинам. А тут и мотив налицо — Генка! Ольга же просто извела Соню своими звонками и всякий раз при встречах у умывальника в дамской комнате норовила обидеть. Что-то она говорила всегда, много, долго и путано… Может Ольга сделать это? Может! К тому же отчет по дебиторам готовит именно их отдел. Итак, значит, это Ольга?! Она! Точно — она! Очаровать водителя и уговорить всучить Соне коробку для такой дивы — пара пустяков. Только вот где она могла взять смертоносный порошок в таких количествах? Это же целое состояние! Соня смотрела криминал по телевизору и приблизительно представляла себе, на какую сумму и тюремный срок тянула ее коробочка. Ей вдруг сделалось по-настоящему страшно. Зачем она в самом деле держит все это у себя в доме?! Сумасшедшая! Кретинка! Нужно избавиться от этого, и как можно быстрее! В мусорный бак — и немедленно!

Она собралась в рекордно короткие сроки. Джинсы, свитер, шапочка и пуховик. Ботинки едва успела зашнуровать, когда дверь ее квартиры плавно за ней захлопнулась.

Соня выбежала из подъезда с пакетом в руках и тут же замерла на ступеньках крыльца. А что, если ее уже ждут?! Сейчас вон из тех припаркованных неподалеку «Жигулей» выйдут двое в штатском и нацепят на нее наручники! Дверь в машине и в самом деле приоткрылась, но тут же снова захлопнулась. Мотор заурчал, и «Жигули» выехали со двора. Никто из нее так и не вышел и не сделал попытки приблизиться к ней, застывшей соляным столпом у подъезда.

— Психопатка! — еле слышно прошептала Соня себе под нос и, утопая в снегу по щиколотку, поспешила к мусорным контейнерам.

Но она до них так и не дошла. Ровно на половине дороги Соня остановилась и, резко сменив курс, поспешила на проспект. Там она поймала такси и долго ездила по городу, останавливая машину то у одного, то у другого универмага. Уходила она туда всякий раз с пакетом, с ним же и возвращалась. Водитель не роптал. Счетчик плавно суммировал рубли, увеличивая выручку.

— На вокзал, — попросила Соня, вернувшись в очередной раз из очередного магазина верхней женской одежды.

— На какой?

— Железнодорожный, пожалуйста, — секунду подумав, уточнила она. — И подождите меня, если можно.

— А чего не подождать…

Домой Соня Перова вернулась ближе к трем часам дня. Пакета при ней больше не было. Но странное дело — избавившись от коробки, она не испытала облегчения. Ее не покидало предчувствие, что за первым шагом злоумышленник предпримет второй и третий. Будет ли она готова к ним, трудно сказать.

Сумерки Соня встретила, все так же стоя у кухонного окна с чашкой кофе в руках. В свете уличных фонарей снег, который сыпал весь вчерашний день, неоново поблескивал. Соня почти физически ощущала его леденящую бесчувственность. Огромные торосы сугробов, наваленных по обочинам снегоуборочной техникой, казались холодными даже с такого расстояния. Она куталась в теплую пуховую кофту и уговаривала себя не паниковать. Вчера же все казалось ей другим! И она почти верила, что все у нее будет хорошо. Отчего же сегодня так неуютно? Неуютно и неспокойно даже в родных стенах, за толстой металлической дверью.