Черта прикрытия

Как мы там? справился у нее корабль через миг после того, как еще один толчок, на этот раз пришедший слева, сотряс все тело Ледедже.

Мы там в порядке.

Отлично. Ты моя девочка.

Я... начала она.

А теперь держись.

Еще один титанический удар, проникший в каждую клетку ее тела. У нее помутилось в глазах, сознание начало отключаться, но потом скачком вернулось. Она чувствовала себя скверно. В поле зрения плавали сотни изящных маленьких символов, оттененных пастелью.

Ты еще с нами?

Думаю, да, ответила она. Мне... у меня легкие болят. Это вообще возможно?

Не имею представления. Все путем. Калибровка поможет. Хуже тебе вряд ли придется.

Они в нас попали?

Э, нет. Мы просто уходим от их сканеров. Они нас потеряли, несчастные ублюдки. Они не знают, где мы.

Ага.

И это означает следующее: то, что свалится им на головы, придет как бы из ниоткуда. Гляди-ка на это, как они любят выражаться...

И в тот же момент она словно стала наконечником летящего в цель копья, картинка ринулась ей навстречу, корабль будто навалился на нее всей тяжестью, потянул за глазные яблоки и швырнул в бешеный, безнадежно сумбурный коловорот немыслимого разноцветья, ошеломляющих скоростей и невероятной детализации, составлявший его собственное сверхразвитое, непостижимое, неуловимое восприятие. Она бы протестующе завопила, если бы в груди осталось для этого дыхание.

По счастью, вся эта непостижимая сложность почти немедленно померкла, оскудела, сфокусировалась на ней, сделалась целенаправленной и целеполагающей. Незримая камера наехала на один из зеленых объектов и окружавшие его концентрические кольца; они размыкались и смыкались, символы мерцали и менялись слишком быстро, чтобы она могла уловить заключенный в них потайной смысл. Два кольца сверкнули особенно ярко и поменялись местами; то, что было сперва внутренним, тут же засияло снова, но на этот раз сияние не собиралось меркнуть, а разгорелось еще сильнее, да так, что у нее виртуальные веки непроизвольно дернулись. Сверкающее кольцо исчезло, а на его месте остались крохотные зеленые зернышки или, может быть, брызги. Все это отняло меньше секунды.

Она попыталась проследить за дальнейшими перемещениями зеленых брызг, но точка обзора уже прыгнула в другое место, изображение завертелось, потом она снова уставилась вниз, туда, где висел еще один зеленый объект. Кольца сомкнулись вокруг него в немного отличной относительной конфигурации. Ослепительная вспышка, и зеленого объекта не стало.

Ее снова оторвали от наблюдения за движениями — чего? Ракет, снарядов, еще каких-то расходных боеприпасов? Постоянства не было; ее вырывали из одного крупного плана только затем, чтобы опрокинуть на нее следующую картинку, и так она металась от одной цели к другой на засеянном звездами темном поле. Когда эта последовательность — увеличение-мерцающая вспышка-факельный выброс огня — повторилась в пятый или шестой раз, туча крохотных зеленых частиц — столь маленьких, что собственными глазами, глядя на обычный экран, она бы их точно не увидела, — понемногу стала расползаться во все стороны, накрывая сразу несколько иззубренных зеленых объектов; к ним и от них тоже вели аккуратно прорисованные линии с прицепленными к ним стопками рисунков, графиков и текстовых описаний. Направляющие линии то истончались, то заново набирали толщину, сверкали и тускнели, становясь то светлыми, то темными, то ярко-синими. Она вдруг поняла, что это векторы атаки, и ее тут же швырнуло прямиком на один из самых крупных зеленых объектов. Она оказалась достаточно близко, чтобы увидеть, что это на самом деле такое.

Это был корабль.

За ними-то За пределами нормальных моральных ограничений и охотился, их выслеживал и уничтожал. Корабли, а не ракеты и не снаряды. Ракеты — это вон те зеленые объекты, тоньше и меньше.

Концентрические гало, опоясывавшие каждый объект и постоянно менявшие оттенок, символизировали выбор оружия.

Гало появились вокруг каждой ракеты или боеголовки, их были сотни и сотни, они походили на крошечные ожерелья из световых бисеринок.