Чертов герой

Джейн Кобб только что неторопливо вышел в грузовой отсек. Он потянул завязки на наушниках своей желто-оранжевой шерстяной шапки, поправил на ней помпон. Этот очаровательный головной убор связала полуграмотная мать Джейна, души не чаявшая в своем сыне, и эта шапка была одной из самых ценных вещей Джейна, которыми нельзя было убить. Пистолет в черной нейлоновой кобуре на его бедре относился ко второй категории. Каждому своему оружию Джейн дал имя. У него была крупнокалиберная винтовка «Кэллахан» с автоблоком, которую он окрестил «Верой», и тяжелый револьвер калибра.38 в стиле оружия Гражданской войны, который Джейн взял с собой сейчас. Этот револьвер Джейн ласково называл «Бу». Прошмыгнув мимо Ривер, Джейн добрался до верхней части трапа «Серенити», где уже стояли Зои и Мэл.

– Не понимаю, почему вы двое так ненавидите День Альянса, – сказал он. – Если бы не война, мы бы тут не оказались.

Мэл промолчал. Объяснять Джейну, что такое ирония, – всё равно что учить рыбу лаять.

– Не подкачайте, парни! – весело крикнула с мостков Кейли – «солнышко» «Серенити», а также его удивительно талантливый инженер.

Вдруг глаза у нее полезли на лоб.

– Гоу ши! Сколько же на них предупреждающих наклеек!

– Ящики очень заняты, – сказала Ривер как бы между прочим.

Кейли бросила горестный взгляд на Мэла, затем на ящики, затем снова на него.

– Э-э… капитан?

– Положим этот порох в сухое прохладное место, и всё будет в порядке, ясно? – сказал Мэл.

Кейли кивнула и снова посмотрела на ящики. Мэлу показалось, что она пересчитывает наклейки и что результат ее совсем не радует.

Словно желая отвлечься, она повернулась к Ривер.

– Слушай, Ривер, мы с пастырем готовим на ужин запеканку. Поможешь нам?

– Ладно! – весело отозвалась Ривер и вприпрыжку побежала к ней вверх по лестнице. – Резать всё буду я.

Свои слова она подкрепила быстрыми рубящими движениями ладони.

– К ножам ее и близко не подпускайте, – предупредил Мэл Кейли, а затем сделал знак Джейну и Зои. – Эй, вы двое, труба зовет. У нас менее получаса на то, чтобы добраться до бара Таггарта. Шевелитесь.

– Приедем пораньше, тогда, может, успеем немного позабавиться, – сказал Джейн.

Мэл покачал головой.

– Знаю я, какие у тебя забавы, Джейн. Нет, так не пойдет. Мы там работать будем, а не бить людей.

– Ну хоть немножко!

– Не-а.

– О-о, – протянул Джейн, словно капризный ребенок. – И почему я вообще езжу с вами на эти дела?

– Потому что ты чертовски симпатичный.

Джейн нахмурился, пытаясь разгадать реплику Мэла. В конце концов, он решил, что капитан говорит от чистого сердца, и просиял:

– Ну да, я такой.

2

– Проклятый День Альянса, – пробурчала Зои.

День Альянса был особым праздником Персефоны – как День объединения, только местный. Он знаменовал собой подписание договора о вступлении Персефоны в Альянс, и Мэл лелеял надежду, что люди празднуют это событие с воодушевлением только потому, что это хороший повод устроить себе выходной и напиться. Но День Альянса, как и День объединения, был Мэлу не по душе. Совсем не по душе.

На веревках, натянутых между домами, висели ряды ярких флагов Альянса: одна половина – синее поле, на второй – красные и белые полосы, а в центре – красный квадрат с завитком из желтых звезд разных размеров. Флаги колыхались, словно языки. Мэлу казалось, что они над ним смеются: «ты проиграл, проиграл, проиграл»… Ленты тех же цветов украшали балконы и фонарные столбы, и кроме того, флагами были затянуты все окна, в которых еще сохранились стекла.

Мэл, Зои и Джейн с трудом тащились по извилистому переулку, постоянно уворачиваясь, чтобы избежать столкновения с людьми, которые шли в противоположном направлении. Многие из прохожих украсили свои потрепанные пальто и шляпы пластмассовыми значками, окрашенными в цвета Альянса, а кое-кто надел свою старую форму и сейчас с гордостью демонстрировал медали, полученные за уничтожение крепостей и солдат «бурых».

Прищурившись и стиснув зубы, Мэл старался не отставать от Зои. Среди всех, кого он знал, именно у нее лучше всего получался стоицизм – в основном потому, что на ее лице застыло выражение легкого недовольства. Кое-кто утверждал, что Мэла трудно понять, но он знал, что это не так. Всю его душу заполнила озлобленность. Она добралась и до сердца, и казалось, что избавиться от нее невозможно. Но он не возражал. Озлобленность заставляла его жить. Заставляла его летать.

Правда, она не уберегала его от неприятностей.

И менее всего – в День Альянса.

К Мэлу и Зои подбежали три подвыпившие молодые женщины в украшенных вышивкой красных атласных куртках и черных брюках. Их волосы были собраны в маленькие круглые пучки по бокам головы. Женщины со смехом размахивали флажками Альянса.

– С Днем Альянса! – крикнула одна из них, и все они расхохотались.