Чертов мост (сборник)

Поручик этот, со странной, несерьезной фамилией, которая причиняла ему много огорчений, особенно отличился в походе, упоминался с большой похвалой в донесениях адмиралу Ушакову, был поэтому очень счастлив и вел себя примерно. Первый из развитых в отряде, он очень интересовался политической стороной похода. Теперь, предполагая, что Штааль проснулся, Александер говорил о неаполитанских событиях. Штааль сделал над собой усилие, сел, крепко сжал ладонями виски и щеки, широко раскрыв рот с глубоким горловым звуком, бессмысленным взглядом уставился на Александера, совсем пришел в себя и тотчас вспомнил все то, что было до поездки за фуражом. «Ну да, конечно, Нельсон отказался утвердить капитуляцию…»

– Так говори же, наконец, какие новости! – сказал он нетерпеливо, точно долго добивался встречи с Александером и насилу его разыскал.

Новости были важные. Кардинал-наместник после своего бурного разговора с Нельсоном пригласил в ставку на совещание капитана Белле, Мишеру и турецкого командира Ахмета. Руффо объявил, что английский адмирал не соглашается признать заключенную ими капитуляцию и требует безусловной сдачи республиканцев на милость победителя. Кардинал был, по словам Александера, слышавшего это от Белле, в чрезвычайном гневе, и гнев его всем передался. Возмущение было единодушное. Нельсону тотчас отправили общий протест, составленный в самых решительных выражениях.

– Ты понимаешь? – взволнованно говорил Штаалю Александер. – Ведь и кардинал-наместник, и капитан, и мы все были бы, можно сказать, обесчещены. Люди нам сдались, веря обещанию, данному именем союзных монархов. А мы их после того на виселицу!.. Сам, небось, понимаешь, какая у них милость победителя?

– Ну да, конечно. Какое безобразие! – сказал Штааль, заражаясь его возмущением (он только теперь ясно понял, что означало несогласие английского адмирала на капитуляцию). – И что же Нельсон?

– Уперся на своем, старая собака: «Монарх не может, мол, входить в соглашение с бунтовщиками. Безусловная сдача – и никаких…», ан нет, видишь ли, нашла коса на камень! Кардинал-наместник не только человек благородный, но и умница, каких на свете мало. Он потерял терпение и послал сказать Нельсону вот что: «Ежели ты, такой-сякой, не желаешь признать капитуляции, так, изволь, бери замки собственными силами. А я себя обесчестить не дам: русские войска тот же час очистят подступы к замкам и отдадут республиканцам прежние позиции, и оружие, кто сдал, вернем». Понимаешь, голубчик? – вставил взволнованно Александер, так, что нельзя было заключить из его рассказа, он ли все это говорил Штаалю или с подобными словами Руффо обращался к Нельсону. – Пусть-ка англичане попробуют взять замки без нас: ни одного солдата, ни одной пушки мы им, разумеется, не дадим – нейтралитет совершенный, мы пальцем о палец для этого живодера не ударим.

– Да неужто Руффо так ответил? – воскликнул Штааль с восторженным изумлением.

– Этими самыми словами. Мало того, нынче на рассвете нашим войскам вправду было велено очистить подступы к замкам…

– Да быть не может?

– Я тебе говорю… Вот когда Нельсон увидел, что кардинал не дурак и что мы не шутим, он поджал хвост и пошел на попятный. Положение его, понимаешь ли, было безвыходное. Как же он с моря возьмет замки? Да и в оттяжку дела нельзя пускать: ведь не сегодня завтра, того и гляди, может появиться французский флот. Ан нынче утром («какой же теперь час?» – подумал с недоумением Штааль, оглядываясь на окно) пришло от англичан новое письмо к кардиналу: будь, мол, по-вашему, на все ваши действия мы согласны и пусть проклятые мятежники садятся на транспорты, – черт с ними! Одним словом, полная наша виктория! Молодец кардинал! И умница, и благородная душа: спас жизнь тысяче людей. Им в замки, понятно, обо всем сообщили.

– А что, если Нельсон их схватит, как они сядут на транспорты? – спросил Штааль. – Ведь на море он полный хозяин, что мы там с ним сделаем?

– Помилуй! – сказал удивленно Александер. – Да это последним человеком надо быть, чтобы после письма учинить такую гнусность. Нельсон как-никак английский офицер и знаменитый моряк.

– Да, конечно, – поспешил согласиться Штааль, вспоминая кают-компанию «Foudroyant’a». – Я глупость сморозил.

– Тебе простительно, да еще после вчерашнего… Слышал я, брат, – заметил весело поручик, хлопая его по лбу. – Но, представь, сам кардинал в первую минуту, получив письмо Нельсона, сгоряча ляпнул то же самое, что ты, – я от капитана знаю… Пустяки, конечно. Одним словом, – он посмотрел на часы, – как наступит вечер, республиканцы выйдут из замка, кто на транспорты для отъезда во Францию, кто в город. Безопасность гарантирована, но для пущей верности кардинал рекомендовал осажденным выйти, когда стемнеет и лазороны разойдутся. Наш отряд отдаст воинские почести. Вот я за тобой и пришел, идем почести отдавать… В замке хорошеньких женщин пропасть. Это по твоей части, – добавил он весело, признавая такой раздел: ему – государственные дела, Штаалю – кутежи.