Чертовы котята

После венчания гостей пригласили за праздничный стол. Многочисленные закуски, салаты, рыбное блюдо, промежуточные закуски, мясное блюдо, свадебный торт. Вместе с Юлией, Моникой и Йоуни мы до мельчайших деталей продумали меню этой русско-финской свадьбы, которую Йоуни в шутку прозвал праздником дружбы, сотрудничества и взаимопомощи. Напитки в основном привезли из России: водка, игристое вино со старым названием «Советское шампанское» и чай для трезвенников. В особых маленьких бокалах подавалось тосканское кьянти. Сюрьянен распорядился внимательно смотреть, чтобы бокалы гостей не пустовали. Я не сводила глаз с его старых друзей Ватаненов: как бы Анне снова не начала буянить. Она, разумеется, понятия не имела, кто такой отец невесты, и у меня возникло чувство, что скорее я защищаю Ватаненов от Гезолиана, нежели Юлию от их нападок.

После первой перемены блюд Паскевич поднялся и направился к выходу, видимо, покурить. Сначала он прошел мимо меня, затем остановился и вернулся. На мне были туфли на небольшом каблуке, в которых я при необходимости легко могла бы пробежать спринтерскую дистанцию. Паскевич встал напротив и пристально взглянул на меня:

— Хилья Илвескеро, какая встреча!

Радости в его голосе я не услышала.

— Да, с того раза, когда мы виделись в последний раз, много воды в Москва-реке утекло. — Я старалась говорить холодным равнодушным тоном.

— Что верно, то верно. Сколько же лет прошло? Кстати, а у тебя нет сестры, которая работает в области… украшения досуга? Я как-то встретил одну девушку, которая так походила на тебя, хотя, конечно же, это был другой человек… Одета совсем иначе, более легкомысленно, что ли… не то что ты сейчас.

Пытаясь успокоиться, я провела рукой по волосам. Вряд ли Паскевич начнет сейчас вспоминать события в Бромарве, уж очень неприглядно он там смотрелся. К тому же вряд ли Юрий рассказал ему, кто такая Сьюзи на самом деле, хотя сам он прекрасно знал, что это была я.

— Насколько я помню, последний раз мы с вами виделись в доме Аниты Нуутинен в Лехтисаари. Вы пришли выяснять с ней отношения, сильно шумели, и мне пришлось попросить вас уйти. Это случилось примерно за месяц до ее смерти.

— Ах вот, значит, как ты все запомнила. А разве мы с тобой не встречались этой весной в доме у моего друга Макконена в Сауналахти? Этот сопляк Юрий даже не может себе настоящую подружку найти, вот и попросил тебя прийти с ним. Твой нелепый наряд не смог меня обмануть.

Зря Паскевич надеялся, что я во всем ему признаюсь.

— Понятия не имею, о чем вы говорите. Знать не знаю никакого Макконена. К тому же у вас очень странные представления о собственном сыне: женщины ему просто на шею вешаются. Понаблюдайте сегодня за ним, сами убедитесь.

Паскевич хмыкнул и вышел. Он не смог прикурить сам и попросил огонька у Пете. Я надеялась, что коллега заодно подпалит торчащие у него из носа черные волоски.

Однако его замечания поколебали мою уверенность в себе. Значит, актриса из меня плохая. Если с Давидом и Рютконеном игра в Рейску как-то удавалась, то с Гезолианом придется сражаться в своем собственном обличье. Чтобы провести его, мне пришлось бы надеть другую душу.

После рыбного блюда наступила очередь речей. Гезолиан желал дочери и ее новоиспеченному мужу любви и счастья, а я слушала и гадала: верил ли он, что я по его просьбе заманила Давида в ловушку? Интересно, на какую удочку, по его мнению, я поймала Сталя? На хороший секс? Может, стоит инсценировать свидание в гостинице и пригласить Гезолиана прямо в этот момент? Но осмелится ли Гезолиан на убийство при свидетелях? В это верилось с трудом. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет, к тому же там легко избавиться от тела: рядом море.

На горячее подали шашлык из баранины, по залу поплыл дурманящий запах чеснока и пряностей. У меня потекли слюнки. Мы с другими охранниками договорились есть по очереди в комнате наблюдения перед экраном монитора, я надеялась, что мне осталось ждать недолго.

Я стояла лицом к залу, но все равно заметила, как на улице полыхнула вспышка фотокамеры, и быстро повернулась посмотреть, что происходит. Там стояла наша старая знакомая — маленькая женщина-папарацци, представительница желтой прессы. «Во дает, малышка!» — почти восхищенно подумала я, увидев, как охранник в три раза здоровее пытается загородить ей вход в ресторан. Судя по оживленной жестикуляции, она внушала: не случится ничего плохого, если она, стоя на улице, сделает пару фотографий гостей с сигаретами в руках. В группе курящих дымила пара министров. Но похоже, коллега в состоянии справиться с назойливой журналисткой и без моей помощи.

Маке Ханнула поднялся, чтобы произнести следующий тост. У Сюрьянена не было шафера, так что Маке сам взял эту должность на себя. Не сводя глаз с невесты, он отметил, что ее молодость и красота оказали на Сюрьянена весьма бодрящее действие. Боковым зрением я заметила, что Гезолиану его слова не понравились. А уж когда тот принялся подробно расписывать ее прелести, Гезолиан и вовсе заерзал на стуле. Уж не собирается ли он съездить Ханнула по физиономии?