Червь

О: Ничего из этого не было. Дома же большие и красивые точно имелись, и люди, похоже, проживали в них все вместе и не делали между собой никакой разницы. И дома эти, ни заборами, ни стенами не обнесенные, не лепились друг к другу, но были разбросаны по зеленым полям. И едким печным дымом от них не разило. Славные дома, будто пребольшие фермы среди полей. И все-то там зелено, как в летнюю пору, и все залито солнцем, будто на дворе вечный июнь. Я теперь этот счастливый край, который нам открылся, так и зову.

В: Как зовете, сударыня?

О: Вечный Июнь.

В: Alias [143], турусы на колесах. Из чего были сложены их жилища: из камня ли, кирпича ли? Имели они кровлю соломенную или из плитки?

О: Ни то, ни другое. Подобные жилища в нашем мире мне вовсе не встречались. Стены белые и все больше гладкие, как внутри у морской раковины, а кровли и двери золотые. А очертаниями дома друг от друга различествуют. Одни – как большие шатры, другие с плоской кровлей, а на кровле разбит чудесный сад, третьи – круглые, как большие головы сыра.

Есть и иные, многоразличные.

В: Откуда вам известно, что двери, кровли и дороги сделаны из золота?

О: Доподлинно я не знаю, они имели такой вид. Посмотрела я эти большие дома, где они имели общежительство. Много в них людей жило, и не как у нас – одна-единственная семья, но все купно. И одни дома были отведены лишь для женщин, другие – лишь для мужчин. И такое же разделение являло себя всюду. В одном месте мы усмотрели многолюдное собрание: все сидели под чистым небом и внимали державшему перед ними речь. Вот и там мужчины и женщины строжайше были разведены по сторонам: женщины сидели по левую руку, мужчины – по правую, точно им было определено, как живут врозь, так держаться порознь и тут.

В: И вы не видели нигде супружеских пар или там любовников, что ли?

О: Нет, не видала. В Вечном Июне такое не в обычае.

В: Что у них не в обычае? Уж не живут ли они на манер католических монахов и затворниц-монашек? А детей вы тоже не видели?

О: Дети были, да только не плотского порождения. Плоти и грехам ее туда доступа нет. Заведись они – не было бы Вечного Июня.

В: Видели вы, чтобы люди там работали?

О: Разве что в садах и в полях. Себе на радость.

В: Не имелось ли там лавок, уличных торговцев, рынков?

О: Нет, не имелось. Фабрик и мастерских тоже не видать.

В: А солдат, людей с оружием?

О: Там оружия не носят.

В: Ну, сударыня, уж это никак на правду не похоже.

О: В нашем мире – не похоже.

В: Что же поделывала ваша леди в продолжение воздушного путешествия?

О: Сидела на скамье подле меня и все обнимала. И я, не отводя глаз от окна, положила голову ей на плечо.

В: Исходила ли от нее телесная теплота?

О: Как от меня.

В: Пусть и загрезившись, как разумели вы об этом явленном вам фантазмическом городе?

О: Что это тот самый город, откуда родом эта леди, что он не от мира сего, но от иного мира, против нашего совершеннейшего, который имеет знания обо всем, что неведомо нам. Что жители его внешним образом с нами сходствуют и не сходствуют и более всего несходны с нами в том, что наружность у них выражает покой, и довольство. Нигде я там не нашла ни сирых, ни убогих, ни увечных, ни хворых, ни голодных. Не видала и таких, кто бы кичился роскошеством и богатством. И было заметно, что они довольны равенством своего состояния, оттого что при нем ни один человек не нуждается. И всеобщим целомудрием довольны, оттого что при нем никто не грешит. Не то что в этом мире, где алчность и тщеславие оковали сердца мужчин и женщин железом, отчего всякий поступок и самая жизнь человека подчинены единственно его корысти.

В: Вам, сударыня, велено излагать, что вы видели, а не как о том трактует демократическое вольномыслие, каким вы с недавних пор заражены.

О: Демократическое? Я такого слова не знаю.

В: Демократия есть правление подлой черни. Я чую в тебе этот дух.

О: Нет, это дух христианской справедливости.

В: Оставим это. Называйте как хотите.

О: Верно тебе говорю: этот мир хоть и имел некоторое наружное сходство с нашим, но в нем я не увидала ни солдат, ни караульщиков, ни тюрем, ни скованных узников, ни иных знаков, что кому-то не по мысли тамошние порядки, что кто-то делает злое и его должно покарать или обуздать.

В: Довольно, тебе говорят!

О: Ты мне, понятно, не веришь, но я тебя в том извиняю. В то время я и сама не верила, потому что во мне еще крепко сидели понятия мира сего. Не могла я взять в толк, как это возможно, чтобы меж людьми был такой лад и согласие, когда тут, внизу, даже один народ внутри себя живет недружно – что уж говорить о разных народах. Там же не нашла я и следа войн и разрушений, лютости и зависти – но увидала только жизнь вечную. И знаешь, я хоть и не вдруг, но разглядела, что мир тот сущее Царствие Небесное.

В: Царствие Небесное по вашим понятиям. Тут разница.