Чеширская улыбка кота Шрёдингера: мозг, язык и сознание

Нет серьезных оснований отрицать, что необъяснимые психофизически субъективные состояния и все психические феномены – сознательные и бессознательные – порождаются нейронными сетями, с очевидностью имеющими адресата, интерпретирующего их «тексты» или хотя бы просто считывающего их. Кто «он»? Сам мозг? Да, человеческий

мозг. Печально, что все это может полностью игнорироваться в экспериментальных исследованиях как не имеющее отношения к делу. Человек живет в многомерных и динамичных контекстах личности, ее состояний, конкретных взаимодействий, целей и культурной среды. Как мозгу удается улавливать смыслы, обрабатывать разноуровневую сенсорную и ментальную информацию и принимать решения в условиях такой многофакторной нестабильности? Более того, отнюдь не весь объем обработки обеспечивается механизмами сознания. Решение сходных или даже одних и тех же задач может происходить по-разному в разное время, и транспарентность алгоритмов или процедур иной природы, как правило, очень трудно выявляется, и опасность предвзятой трактовки непренебрежимо велика. Как можно игнорировать такие особые, чисто человеческие и мощные феномены как, к примеру, инсайт? Как можно не обращаться в обсуждении фундаментальных проблем сознания и мозга к таким факторам как имплицитные процедуры, мотивация и целеполагание?

Искусство, созданное человеком, может показать нам, как функционирует эта гигантская нейронная сеть, как она создает мир. В известном смысле такой путь – аналог археологии и культурной антропологии, которые судят о мозге по орудиям труда, «им» сделанным. Продолжая идти по принятому в нейрофизиологии пути, мы продолжаем делать критические ошибки, и заведомо не достигнем цели. «Великий Кант научил нас, что время, пространство и причинность во всей своей закономерности и возможности всех своих форм находятся в нашем сознании совершенно независимо от объектов, которые в них являются и составляют их содержание; или, другими словами, к ним одинаково можно прийти, исходя из субъекта или из объекта» [Шопенгауэр, 1992]. Роль субъекта в таких процессах не второстепенна. Как же, зная это, мы рекурсивно изучаем себя, как будто забыв о том, что субъект более не может игнорироваться. Истина в глазах смотрящего, а не в глазах «томографа».

У каждого существа свой мир, и «тексты» для его расшифровки принципиально иные. Мамардашвили обсуждает это так: «Ведь эволюция могла пойти совершенно иными путями, и существуют возможности какого-то совершенно другого, даже невообразимого для нас устройства нервной системы, как возможна и вообще другая основа жизни, чем та, которая реализована на белковой основе. И тогда это соответствовало бы совершенно иной физической конфигурации, наглядный материал которой мог бы быть использован для моделирования феномена осознавания. А последний, раз он есть, одинаков в любом возможном сознании – в сознании марсианина, червя, существа с фацетными глазами, у которого смена зрительных состояний во времени происходит, видимо, совершенно иначе, непредставимым для нас образом» [Мамардашвили, 2002] Представление о мозге как о «пчелином фасеточном глазе» (метафорически выражаясь) или суперкомпьютере, собранном из одинаковых «пикселей» и занимающем целый дом, ни на йоту не приблизит нас к разгадке важнейшего вопроса: как из идеального формируется материальное, и наоборот? Обойти этот вопрос невозможно – он главный.

Человеческий мозг – это про человека. Не про дельфина или шимпанзе или ворона. Он не может быть вычислен, а тем более понят логически безукоризненным усложнением сведений о мозге более «простых» видов. Тем более он не может быть понят на основании таких экстраполяций. Собирание сведений о единицах и алгоритмах, лежащих, как нам представляется, в основе мозговых механизмов психической деятельности других существ, не приведет к прорыву в понимании высших психических функций человека, сознательных и бессознательных процессов. Мозг – не сумма миллиардов нейронов и их связей, есть еще индивидуальный опыт, который сформировал наш мозг и настроил его. Значит и изучать его нужно не так, как мозг других обитателей Земли. Да, составные части у нас похожи или даже идентичны, но сети, которые они порождают, имеют не количественное, а качественное отличие. Восприятие – активное

извлечение знаний и конструирование мира. Как писал Лотман, у человека есть символическое сознание, язык, способность к творчеству, семиосфера особого характера. Только человек творец своих миров, музыки, математики, мифов, танца, визуальных искусств. Но развитый человек. Нельзя опять не вспомнить Мамардашвили, говорившего о миллионах книг, наполненных немышлением.