Чеширская улыбка кота Шрёдингера: мозг, язык и сознание

Только на первый взгляд эта ситуация не имеет отношения к гуманитарному знанию. Эсхатологические и эпистемологические аспекты познания мира – проблемы не «местного» значения и в равной мере релевантны для естественных и гуманитарных наук. Самое главное – не давать умственному взору отвлекаться от созерцания природных фактов, – утверждал Бэкон. Все, что требуется ученому, – настаивал Декарт, – это постигать законы природы силой мысли, твердо следуя законам логики. Эти две стратегии успешно сосуществуют уже четыре сотни лет, и непонятно, почему именно в лингвистике борьба эмпириков и «логиков» не утихает, а принцип дополнительности никого не устраивает.

Обвинения хомскианцев в незнании фактов языка и игнорировании языкового разнообразия – неоправданны, так как десятки исследователей пристально изучают языки разных типов в рамках генеративистского подхода. Обвинения функционалистов и коннекционистов в недостаточной четкости и разработанности теоретической базы – тоже несправедливы, так как в основе таковой лежат иные принципы и когнитивные стили. Не стоит забывать также, что и сами эти противоборствующие группы неоднородны и нестабильны [Слюсарь, 2009].

На первый взгляд, противоречия могли бы быть разрешены с помощью экспериментальных исследований, в частности методами психо- и нейролингвистики. Не стоит, однако, обольщаться: эксперимент и особенно его трактовка зависят от того, какая именно научная парадигма исповедуется автором; одни и те же данные могут быть описаны с акцентом в обе стороны.

Например, проблема организации ментального лексикона стала одной из самых обсуждаемых в психолингвистике конца XX и начала XXI века. В частности, дискуссии ведутся вокруг организации морфологических процедур, связанных с регулярным и нерегулярным словоизменением [Черниговская и др., 2009; Черниговская 2010b, 2010c; Gor, Chernigovskaya, 2001, 2005].

В литературе принято выделять два основных противостоящих друг другу подхода: двусистемный [Marcus et al. 1992, 1995; Pinker, 1991; Pinker, Prince, 1988, 1994; Prasada, Pinker, 1993; Ullman, 1999] и односистемный подход – в коннекционистской его версии [MacWhinney, Leinbach, 1991; Plunkett, Marchman, 1991, 1993, 1996; Rumelhart, McClelland, 1986] или в сетевой [Bybee, 1985, 1988, 1995]. Основное различие между этими моделями состоит в том, как их сторонники рассматривают процессы обработки и усвоения регулярных и нерегулярных форм. Сторонники двусистемного подхода (генеративисты) постулируют независимые механизмы порождения этих двух типов паттернов, согласно которым регулярные глаголы выводятся в соответствии с символическими правилами, а нерегулярные извлекаются из памяти целиком. Односистемный подход (в основном функционалистский) основан на идее единого механизма порождения форм и придает особый вес лексическим связям, фонологическому и семантическому сходству [Bybee, 1988, 1995; Plunkett, Marchman, 1991; и т. д.]. Сторонники его считают, что в мозгу, который является единой нейронной сетью, не существует символических правил и принципиальной разницы в обработке и хранении регулярных и нерегулярных форм, поэтому все формы будут в равной степени подвержены влиянию фонологических и частотных факторов.

В основе споров между сторонниками этих двух главных гипотез лежит фундаментальное для современной когнитивной науки разграничение процессов, организованных по принципу подобия, и процессов, основанных на правилах [Hahn, Chater, 1998].