Чесменский бой

Сидя во дворце чесменского правителя, диктовал Един-паша письмо султану: «Мой повелитель! Пишу тебе из бухты Чешме. С начала плавания Аллах послал нам великую удачу. Неверные бежали от нас, как собаки бегут от царя пустыни льва. Мы нашли их у острова Хио, и огонь сражения разгорелся со страшной силой. Я дрался с их главным кораблем. Пламя битвы пылало подобно дьявольскому извержению горы Каф. Адмирал их, будучи не в силах сопротивляться и боясь плена, решил сжечь свой корабль. По определению высочайшего Бога, мой корабль не мог от него отойти и тоже запылал. Употребив тысячу стараний, я едва спасся от смерти…»

Капудан-паша довольно потер руки. Султану незачем знать, где находился его великий адмирал во время сражения.

Теперь надо было послушать своего помощника: как посоветует он поступить дальше?

– Несите ко мне достославного Джезаирли! – велел Един-паша.

Гассан-бея доставили на носилках. Не имея сил подняться, алжирец лишь зло сверкал глазами.

– Ай-ай-ай! – запричитал, глядя на обвязанного разноцветными тряпками разбойника, капудан-паша. – Как несправедлив твой рок, о храбрейший из храбрых!

Гассан-бей морщился, нестерпимо болела рука, пронзенная проклятым московитом. Великий адмирал меж тем продолжал:

– Аллах еще не определил победы, и чаша весов еще не склонилась ни в одну из сторон. Что думаешь делать дальше, о досточтимый? Гассан-бей разлепил искусанные губы:

– Великий адмирал! Надлежит скорее плыть из тесной Чешменской бухты в Стамбул. Гяуры устали в сегодняшнем сражении, они растеряны и потрясены. Им не хватит сил остановить нас!

Капудан-паша сразу загрустил: покидать Чесменскую бухту ему очень не хотелось. Вслух он сказал так:

– Нет, мой храбрец! Уйти от московита нам не удастся. Он уже маячит на своих шакальих ладьях у входа, пытаясь пробраться внутрь бухты, но тщетны его мечты! Я поставлю пушки по берегам, а бухту перегорожу самыми сильными кораблями. Долго торчать московит здесь не сможет. Еды и питья у него мало, а когда поплывет он за ними, мы и покинем неприступную Чешму! Джезаирли устало откинулся на подушки:

– Я любимая тварь Аллаха, и я выполню любое твое повеление!

Един-паша махнул рукой – беседа окончена. Телохранители подняли носилки и унесли любимого «Льва султана».

Несмотря на страшные боли, Гассан-бей нашел в себе силы и вместе с Ахмет-агой расставил в бухте корабли так, чтобы удобнее было отбить любое нападение гяуров. Сам Джезаирли возглавил первую линию кораблей, второй патрон-паша – тыловую. Ахмет-ага на галерах-катыргах спрятался за мысом, чтобы нанести удар в спину неверным, если они дерзнут прорваться в бухту.

Великий адмирал воздвигал тем временем береговые батареи на южном и северном мысах, торопясь успеть к следующему утру. Когда стемнело, он собрал у себя правителей кораблей:

– Аллах покарал нас вчера за гордыню. Но завтра он вознесет нас за смирение и покорность судьбе. Месть же наша неверным будет ужасна!

Русская эскадра расположилась в десятке кабельтовых от входа в Чесменскую бухту. В проливе остался лишь стороживший сгоревшие днища «Евстафия» и «Реал-Мустафы» пакетбот «Почтальон».

Корабли приводились в порядок. На наиболее поврежденных «Трех Святителях» и «Трех Иерархах» матросы накладывал фиши на поврежденные мачты, обтягивали перебитые ванты. Уже к вечеру 24 июня Хметевский с Грейгом доложили, что готовы идти в бой!

В разведку был определен «Гром». Ему предстояло подойти вплотную к бухте, выяснить расположение неприятеля и беспокоить его метанием бомб. Нелегкому заданию команда бомбардирского корабля радовалась несказанно!

Отважно забравшись почти в самую бухту, «Гром» принялся швырять в турок бомбы да каркасы.

– Веем понемногу! – смеялись, таская за уши к мортирам чугунные шары, матросы. – Чтобы без обиды! Эй, лови, Абдулка!

А чтобы басурманы никакой диверсии против бомбардирского корабля не учинили, мористее встал линейный корабль «Святослав», как дядька к расшалившемуся малышу для присмотра.

Турки пытались поначалу отпугнуть «Гром» пушечным огнем, но ядра их падали не долетая. Тогда в надежде, что надоедливый московит с наступлением темноты отвяжется, они прекратили стрельбу. «Гром» же продолжал бомбардировать неприятельский флот с великой удачей. От напряженного огня проседали свинцовые поддоны мортир…

Вместе с бомбардирским кораблем отправился в поиск и Самуил Грейг. Бригадиру было поручено осмотреть бухту и доложить свои соображения на капитанском совете. Раздвинув тубусы зрительной трубы, Грейг внимательно разглядывал бухту. В предметном стекле явственно виднелись страшные повреждения на неприятельских кораблях. Ближе к вечеру из бухты выскочила одинокая шлюпка и, уклонившись от ядер, причалила к «Грому». На ней оказались бежавшие из неволи мальтийцы. Рыцарей Мальтийского ордена допрашивал Грейг. Все увиденное и услышанное бригадир тут же записывал в книжечку…

На флагманском «Три Иерарха» результатов рекогносцировки с нетерпением ожидал Спиридов. Перед адмиралом на шканцах стояли юные гардемарины, отличившиеся в минувшей баталии.