Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг (1769-1774)

Екатерина отдавала себе полный отчет в громадном впечатлении, произведенном победоносными действиями русских эскадр в этих далеких южноевропейских водах. «Посылку флота моего в Архипелаг, преславное его там бытие и счастливое возвращение за благополучное происшествие государствования моего почитаю», - так заявила императрица президенту морской коллегии графу Ивану Чернышеву в 1775 г., когда ей доложили, что вице-адмирал Елманов благополучно привел в Кронштадт последние корабли из Архипелага.

Награды щедро посыпались на участников экспедиции. Алексей Орлов получил Георгия 1-й степени и наименование Чесменского. Георгиевскими крестами и другими орденами и отличиями и большими денежными наградами были почтены Спиридов, который получил звезду Андрея Первозванного, Грейг - Георгия 2-й степени; награждены были капитан «Европы» Клокачев, командир «Евстафия» Круз, командир «Трех Святителей» Хметевский, командир «Ростислава» Лупандин, командир «Не тронь меня» Бешенцов, молодые герои брандеров Ильин, Мекензи, Дугдаль, герой Патрасского боя Коняев, герой Дамиетты Алексиано. Особенно отличившиеся матросы не получили тех наград, которых они были достойны за свою храбрость, выносливость, стойкость. По крайней мере, источники об этом не распространяются.

Блеск русской славы сиял над Чесмой, над Ларгой, над Кагулом. Зависть, недоумение, порой невольное восхищение и прежде всего беспокойство, овладевшее многими европейскими кабинетами впервые после Чесмы, сказывались в правящих кругах Европы все более и более.

Фридрих II, например, был прямо удручен русскими успехами и на море и на суше. Ему ли, у которого русские отняли Пруссию и который еле унес от них ноги с Кунердорфского кровавого поля, где легла вся его армия, ему ли так угодливо и так бесстыдно льстившему всю жизнь Екатерине, было не бояться новых, неслыханных русских побед, ему ли было не завидовать кучук-кайнарджийским достижениям России, дававшим ей Черноморье, сулившим ей в ближайшем будущем Крым, Кавказ?

Фридрих был теперь готов даже примириться с главным тогдашним недругом Пруссии австрийским императором (которого он ненавидел и который платил ему полной взаимностью); он стал делать попытки войти с ним в дружбу, лишь бы настроить его против России. «Со временем ни вы, ни я, мы не можем сдержать этих людей (русских-Е. Т.), но для этого понадобится вся Европа, турки перед ними - ничто»⁷⁸

,- сказал прусский король Иосифу II, встретившись с ним на берегах реки Нейссе в городе Нейссе.

Он, хваставший своим даром исторического предвидения, не предугадал только, что и «всей Европы» может не хватить чтобы «сдержать этих людей», и что при войне против России, затеянной в XX в. его подражателями, окажется трудным урвать что-нибудь у русского народа, но зато легко будет потерять и всю Пруссию, и хотя бы, например, город Нейссе и вот эту самую реку Нейссе, на берегах которой Фридрих II подстрекал австрийского императора и вел антирусскую пропаганду.