Честь дороже славы

– Ростом великан! Белые штаны с черными сапогами носит и мундир с лентами и орденами. А лицом приятный, розовощекий, только вот один глаз у него как будто порченый. В аккурат перед тем праздником, на смотру, он проезжал вдоль строя и супротив меня придержал своего меринка – глаз не оторвешь, такой конь! И глядит на меня в припор, пучит глаз. А второй, как ледышка, в сторону косит. Спрашивает, кто я есть и служил ли в турецкую. Так точно, мол, служил в полку Платова. Матвея Ивановича добром помянул. Похвалил, как мы на Калалы с крымчаками и турками бились. Ну, и пообещал мне поощрение сделать.

– Это жетон серебряный, что в шкатулке?

– Он и есть к годовщине победы над турками. Я когда в караулах стоял или не спалось, об этом генерале думал и пришел к тому, что все его почитают и притом боятся. Стало быть, силу духа такую имеет. А, гутарят, службу начинал вахмистром в Преображенском полку. И до какой высоты досягнул!

– Погоди, он разве не из благородных? – удивилась жена. – Из простого рода?

– Это у вас там всякие мурзы, роды и беи, а у нас даже простолюдин во дворец царский вхож. Сказывал мне повар в Коломенском, что главный ученый на Руси был из архангельских купцов. Фамилия у него чудная: Ломоносов. Так этот самый мужичок за пояс заткнул французов и пруссаков. Правда, зараз он помер. Вот и я хочу к наукам притянуться. В Москве будучи, читал. И Библию, и книгу про военное дело.

– Меня читать по-русски мама научила. Ты бы попросил у родственника нового, у супруга Марфуши, книжечку. Вот и будем читать вслух!

Леонтий вздохнул. Он до сих пор не мог забыть обиды, затаившейся на сестру и мать, сыгравших свадьбу в его отсутствие. Не за красавца Касьяна пошла его сеструшка, а за овдовевшего полковника Стрехова. Игнат Алексеевич, нечего сказать, был офицер храбрый и почтенный, но возрастом превосходил невесту вдвое! Дочь у него, калечка, была старше Марфуши. И когда приехал Леонтий из Москвы, долго она не шла в родительский курень, избегая объяснения с братом. Он-то знал, что любила она своего бывшего синеглазого ухажера. Но когда встреча всё же состоялась и увидел Леонтий родное лицо сестры, с повинной хмурью в глазах, не стал ожесточаться. И слова Марфуши, что супруг ее человек хороший и непридирчивый, принял на веру. Родная кровь все пересилила…