Честь семьи Прицци

Чарли Партанна сидел в одиннадцатом ряду, справа, рядом с кузеном Паули Сестеро, кинопродюсером. Сорокадвухлетний Чарли внешне напоминал покойного Фара Лэпа — худое лицо, выдающийся подбородок, стальные глаза под насупленными бровями. Подобно своему отцу, он был официально принят в дело в семнадцать лет. Отец Чарли, Анджело, работал заместителем Винсента и инфорсером у Прицци. Когда Чарли исполнилось тринадцать, он открыл счет своим убийствам. Это произошло на Ган–хилл–Роуд в Бронксе, где он до того ни разу не бывал. Отец ломал голову, не зная, как достать Фила Террона, дилера–отморозка, — тот, казалось, всегда был окружен людьми. Чарли выглядел как обычный паренек в коротких штанишках — вокруг крутились не менее тридцати таких ребят, поскольку Фил, по своему обыкновению, швырял им мелочь. Чарли вышел из–за машины, пальнул ему в голову, бросил пушку и смешался с толпой детей. Чарли был крепкий орешек и ничего не боялся. Разработав план, он хладнокровно приводил его в исполнение. Как–то раз копы обложили одну квартиру — установили прожекторы, громкоговорители, посадили снайперов в окнах и на крышах, — точно в кино. И все ради бандита по имени Щекастик Танкреди, члена семьи, убившего двух копов. Танкреди сумел передать семье записку, где сообщал, что сдаст весь бизнес Прицци на Восточном побережье в обмен на собственную жизнь. По крайней мере, выиграет время, чтобы его адвокат успел сориентироваться, а бешеные копы поостыли. Дон Коррадо был в шоке. Во время разговора с ним Анджело Партанна сказал:

— Да мой Чарли мигом доберется туда и уложит засранца на месте.

В ту пору Чарли было двадцать, и это было его четвертое дело.

Эдуардо Прицци спешно договорился о встрече с полицейскими шишками Бруклина. Там–то и выяснилось, что все хотят одного — смерти этого отморозка, причем полиция должна получить всю славу за осуществленную операцию, не подвергая риску жизни своих сотрудников. Поэтому Чарли временно сменил имя. На следующий день газеты опубликовали заметки без фотографий — герой, дескать, детектив Джордж Феронс, вооруженный тяжелой полицейской винтовкой.

На самом деле Чарли поднялся на служебном лифте к черному ходу квартиры, где забаррикадировался Танкреди, и выманил его к двери якобы для того, чтобы изложить условия сделки, которую предлагали Прицци. Дверь так и не открылась, но Чарли достал его и через дверь. После того как он спустился, отдал копам оружие и обрисовал ситуацию, четверо из них поднялись наверх, выбили двери, чтобы впустить своих телевизионщиков, и проделали еще одиннадцать дыр в теле умирающего Танкреди.

— Здесь даже люди из Агридженто, Чарли, — сказал Паули. Низкорослый Паули казался очень широким и высоким, когда сидел. — Видишь вон того, на черепаху похож? В пятом ряду отсюда? Это Пьетро Спина. Да, действительно, все братство собралось, как в старые добрые времена.

— Ой, да перестань, — возразил Чарли. — А кто эта красотка с шикарной прической сзади на той стороне?

Они оба обернулись и посмотрели на женщину, привлекшую внимание Чарли.

— Красотка, говоришь? — усомнился Паули, мысленно оценивая ее на семь баллов из десяти.

— Боже, Паули, конечно!

Чарли пристально рассматривал незнакомку. Для него красота этой брюнетки с лебединой осанкой была не менее очевидна, чем, например, победа Трумена над Дьюи в свое время.

— Я не знаю, кто она, — сказал Паули, — наверное, друг семьи или известная журналистка.

— Если она друг семьи, то почему сидит на той стороне?

В этот момент хор запел тише, а камеры, соответственно, застрекотали громче. Четыре камеры вели съемку с разных точек. Паули говорил, что будет видео длиной в час с музыкой, титрами и спецэффектами. Тони Муто, три песни которой недавно попали в топ-50, споет «Это должна была быть ты» по–сицилийски. Потом отснятый материал размножат на видеокассетах и раздадут гостям, чтобы смотреть долгими зимними вечерами.

— Слушай, Паули, — сказал Чарли, — знаешь, чего мне хочется?

— Чего?

— После мессы я хочу попросить парня, который тут заправляет съемками, заснять для меня эту женщину.

— Почему бы и нет? Если хочешь — пожалуйста. — Он вынул из кармана визитку и что–то нацарапал на ней. — Отдай ему это. Он сделает все, что ты скажешь.

Амалия Сестеро, сидевшая впереди, обернулась.

— Эй, Паули, — сказала она с улыбкой. — Да?

— Замолчи и не мешай смотреть.

В толпе гостей, тянущихся к выходу, Чарли успел перехватить главного оператора. Он сразу сунул ему в руку сто долларов, подумав, что это сработает лучше, чем визитка Паули.

— У меня к вам предложение, — объяснил он, — удачная натура для съемок. Видите вон ту женщину? Красавица в желто–зеленом платье?

— Красавица? — переспросил оператор, глянув, куда ему указывали.

— В коротких белых перчатках! Свернула в проход.

— Ах, эта? Да, вижу.