Честь снайпера

Но здесь было нечто большее. Не просто отчаяние, вызванное потерями от партизан. Нечто более темное, более тревожное, массовое скатывание к убежденности в собственном превосходстве на каком-то надуманном основании, которое заставляло этих людей верить в то, что у них есть моральное право убивать. У них есть мандат мясника. Они стали самой смертью. После того как повидаешь много крови, кровь теряет какой бы то ни было смысл. Ломается какой-то предел, и больше никаких пределов не остается, и можно убивать, убивать и убивать. Рвы, заваленные трупами, сожженные деревни, концентрационные лагеря — мелодия в одной и той же черной тональности.

— Мне бы хотелось верить в то, что не все поддались этому безумию, — наконец сказал Свэггер. — Ведь не все немцы подводили людей ко рву и расстреливали их, правда?

— Возможно, среди немцев изредка и попадались порядочные, — согласилась Рейли.

— Нам в нашей истории не помешает один порядочный тип. Бедная девочка потерялась в стране чудовищ. Когда же появится герой?

Глава 22

Чортков

В тылу советских войск

Июль 1944 года

«Тетушка Ю»[18]

взлетела с аэродрома Люфтваффе под Ужгородом, на небольшой высоте двинулась на север и, заложив вираж, нырнула в брешь в Карпатских горах и взяла курс на Тернополь. Трехмоторный «Юнкерс» низко летел над украинской равниной. Летчики держали курс на Чортков, в десяти километрах за линией фронта, чтобы, добравшись до места десантирования, набрать высоту пятьсот метров и отправить ребят выполнять свое дело. С этим не должно было возникнуть никаких проблем, поскольку так далеко к югу от Москвы не имелось ни одного радиолокатора, самолеты Красной армии ночью редко поднимались в воздух, и даже артиллеристы-зенитчики в затишье перед наступлением, о котором все знали, стремились урвать дополнительные часок — другой сна.

Все, что осталось от боевой группы фон Дреле, поместилось в один самолет, хотя внутри фюзеляжа из гофрированного алюминия и было тесновато. Ребята сидели плечо к плечу напротив друг друга через узкий проход. На головы они надели каски «Фаллширмъягер», без характерного тевтонского ободка сзади, отчего те напоминали кожаные шлемы, которые нахлобучивают на голову нелепые американцы, играя в игру, по какому-то недоразумению именуемую ими футболом. Вся боевая группа была в выцветших маскхалатах, прозванных ребятами «мешками с костями», с мягкими наколенниками и высоких ботинках на шнуровке — обязательное требование, если не хочешь, чтобы обувь слетела с ног, пока ты болтаешься под куполом парашюта высоко в воздухе. У всех на ремнях висели автоматические винтовки ФГ-42 и автоматы СТГ-44. На особом нагрудном ремне, похожем на хомут, были горизонтально закреплены подсумки с магазинами, в каждом из которых было по двадцать винтовочных патронов калибра 7,92 мм или по тридцать «промежуточных» патронов того же калибра. За спиной находился ранец с парашютом РЗ-20, что создавало некоторые неудобства при сидении, хотя если ты собираешься выпрыгнуть из самолета, то вполне можешь и потерпеть. На груди красовалась эмблема воздушно-десантных войск: стилизованный золотой пикирующий орел в серебряном венке, нашивка за семьдесят пять боевых заданий, вещмешок, наполненный гранатами М-24. С полной выкладкой каждый из солдат весил целую тонну.

Одни курили, другие просто сидели, уставившись в пустоту. Прочитать выражения лиц было непросто, поскольку все вымазались жженной пробкой и теперь напоминали очень плохой ансамбль певцов, которых загримировали под негров, готовых душещипательно затянуть какой-нибудь блюз. На самом деле это уже была не боевая группа, в том большом военном значении слова, которое вызывает в памяти дивизии, полки и батальоны, и сейчас она именовалась так лишь по привычке, ради удобства. Теперь это скорее был взвод: один офицер, один унтер-офицер и тринадцать рядовых. Но ведь нельзя сказать «боевой взвод», это прозвучит нелепо, а десантники ценили себя очень высоко.

Это были поджарые молодые мужчины с суровыми лицами мумий. Большинство из них четыре года назад высаживалось под началом фон Дреле на Крит. Некоторые затем служили год вместе с ним в Италии. И вот уже два года они находились в России. Почти все уже получили ранения и вернулись в строй, и практически у всех на счету имелись десятки, если не сотни убитых врагов, взорванных сооружений всех мыслимых типов, уничтоженных танков и других бронированных машин. Каждый мог с завязанными глазами за семь секунд выполнить неполную разборку ФГ-42, с расстояния сорок метров бросить гранату в дверь проносящегося мимо железнодорожного вагона, перерезать человеку горло одним движением ножа или спасти диктатора, содержащегося в плену высоко в горах[19]. Эти ребята прекрасно знали свое дело и представляли собой все, что осталось от 21-го воздушно-десантного полка легендарной 2-й воздушно-десантной дивизии рейха.