Честь воеводы. Алексей Басманов

Одними из первых пошли на приступ сотни полка Алексея Басманова. Он наступал с юго-западной стороны крепости, и стены здесь казались самыми мощными. Полку было отведено всего сто сажен пространства стены. Басманов был уверен, что воины его полка сомнут врага на этом малом участке и дадут простор для наступления другим полкам. Алексей бежал среди первых двух сотен ратников своего полка. Они подтащили к стенам лестницы, умело вскинули их, закрепили упорами. И вот уже самые отважные ринулись наверх. Ступень за ступенью они одолевали расстояние, отделяющее их от остроколья. Они ловко прикрывались щитами, зная, что на их головы вот-вот польётся смола, полетят камни. Десятка два ратников были уже близки к цели. Ещё сажень — вот он, верх стены: поднимись и бросайся в сечу. Но не тут-то было. Татарские воины коварно защищали стены. Они пока не бросали на головы наступающих камни, не лили кипяток и смолу, но как только над стеною появлялась голова, грудь русского воина, так его ждал смертельный удар. Та же участь ждала и второго, и третьего воина. Сам Алексей Басманов поднимался по лестнице примерно за пятым воином. И он понял, в чём кроется неудача его ратников. Прикрываясь щитами, они лишали себя возможности вооружиться мечом, саблей: ведь надо было нести щит и держаться за лестницу. Действия же татар были свободны, и один воин мог стоять против дюжины наступающих. Басманов не склонен был к безрассудным поступкам. Он должен был любой ценой зацепиться за стену. Перекинув на спину щит и взяв в руки меч, Алексей продолжал подниматься на стену. За ним по лестнице взбирались десятки его ратников. А впереди падали один за другим сражённые воины. Казалось, эта участь ждала и его. Но нет, Басманова оберегала судьба. В тот миг, когда он уже поднялся над стеной, а её защитник поднял саблю, чтобы сразить его, меткий стрелок из пищали сшиб татарского воина. Защитник упал. Алексей уже стоял в проёме между зубцами и в тот же миг поверг набегавшего воина. И шагнул вперёд, освобождая место для тех, кто поднимался следом за ним. Их уже трое, и они отважно бьются, разя подбегающих врагов. Пространство на стене расширилось. Убиты защитники ещё в двух бойницах, и на стене уже больше десяти воинов Басманова. Ещё убиты несколько защитников, отвоёваны две сажени стены. А на неё всё прибывают и прибывают ратники Басманова, расширяют поле сечи. Близка победа!

Но что-то случилось внизу, у стен крепости. Затрубили боевые трубы, возвещающие окончание приступа. С чего бы? Зачем? Басманов ещё бьётся, тесня защитников. А трубы призывают. Басманов не может этого понять, но вынужден подчиниться и исполнить воинский приказ. И он со своими ратниками начинает отступать, велит им покидать стену. Следом за ними и сам уходит со стены. С лестницы он видит, как русские воины повсеместно отступают от стен. Горячка боя ещё не схлынула с Басманова, и он никак не может понять, что произошло. Чьим повелением русская рать отходит от крепости, вот-вот уже поверженной. И ему было больно от потери завоёванного участка стены. Он готов был зарычать от ярости.

Оказалось, что приступ прекратили по воле царя Ивана. К нему привели татарского мурзу, якобы посланца хана Ядыгара, который просил прервать приступ и звал русского царя начать переговоры о мире. Трудно было понять, отчего хитрый царь Иван, его опытные воеводы проявили близорукость в самый горячий, уже победный миг приступа, как попались они в ловушку очередного обмана татарских правителей.

Старый и, казалось, безобидный мурза ещё поздним вечером был выпущен из крепости и, прикинувшись овечкой, упросил ратников переправить его на правый берег Волги, дабы он мог уйти в селение Юрмаши. Однако ночь он провёл вблизи Свияжска, утром увидел, как русские начали обстрел Казани, поспешил к воротам Свияжска и упросил стражей отвести его к царю. Иван в это время следил за приступом со стены крепости. Мурзу привели к нему, и он передал государю мольбу хана Ядыгара прекратить приступ и заверил, что казанские правители сегодня же заключат с русскими мир. Царь Иван не усмотрел в том обмана и повелел остановить приступ.

В душе царя Ивана ругали все воеводы, которые вели ратников на приступ. Князь Андрей Горбатый-Шуйский, встретив Алексея, вернувшегося со стены, и похвалив его за отвагу, произнёс:

   — Обвели нашего царя вокруг пальца. Вот что значит молодо да зелено. А ведь какой-нибудь час и твои воины полстены очистили бы от ордынцев. Ох, раскается государь в содеянном!

Как знать, может, князь Андрей сказал подобные слова ещё кому-то или кто-то подслушал их в тот миг, когда он сгоряча поделился своими чувствами с Алексеем, но для князя они стали роковыми. Их донесли до царя. И вскоре после взятия Казани знаменитый воевода князь Андрей Горбатый-Шуйский поплатился жизнью. Царь казнил его за «измену».